Дядя Фред весенней порой. Пелам Вудхаус

повеление. Как ни странно, его красивое лицо светилось мягким светом, ибо она только что уехала, далеко и надолго. Он ее очень любил, твердо веря, что более прелестного создания просто нет на свете, но – что поделаешь! – понимал, что в ее отсутствие он сможет глотнуть столичного воздуха, без которого не захочешь, а заржавеешь.

      Увидев племянника, он засиял еще сильнее. В его обществе граф провел немало счастливых и поучительных часов. Поход на собачьи бега до сих пор снился Мартышке.

      – А, это ты! – воскликнул пэр. – Очень хорошо. Ставь машину, иди сюда. Какое утро! Вчера я видел тут у нас американский вестерн, и герой говорил, что его наскипидарили. Вот и я так. Закваска весны бродит в моих жилах. Начальства нет…

      – Это тетя Джейн уехала?

      – Да, Большой Белый Вождь.

      Мартышка любил и уважал свою тетю, но, кроме того, боялся и сейчас ощутил облегчение. Как многие тети, она обладала переразвитым чутьем. Взглянув на него, она бы догадалась, что он на мели, а там уж он и сам бы признался, где просадил деньги. Что было бы в этом случае, он думать не хотел.

      – Покатила в Дувр, – продолжал граф. – Едет к матери на Ривьеру, будет за ней ухаживать.

      – Значит, ты один?

      – Если не считать Валерии.

      – Ах ты, черт! Она здесь?

      – Вчера приехала, мечет пламя. Слышал новости? А может, ты явился ее утешать?

      – Не совсем. Вообще-то, между нами говоря, я бы не хотел ее видеть. Я там был, когда они ругались, и защищал Хореса.

      Лорд Икенхем кивнул:

      – Да, вспомнил, она тебя называла ползучим гадом. Темпераментная натура. Не пойму, чего она пыхтит. Подумаешь, разорвала помолвку! Джейн разрывала ее шесть раз – а какая жена! Надеюсь, моя теща скоро поправится, но не очень скоро. Смотри, как смешно – Хорес нанял сыщика, а это мой старый приятель Плум. Плум-Пудинг мы его называли.

      – Да, он говорил. Ты дал ему денег, чтобы он стал сыщиком.

      – Именно. Толковый тип. Чего он только не делал! И актером был, и букмекером, держал какой-то клуб. Я подозреваю, что он побывал и дворецким. Но по призванию, по таланту он мошенник. Как, впрочем, и я.

      – Чепуха какая!

      – Отнюдь. Не смейся над мечтами немолодого человека. Когда я читаю в газете об очередной жертве мошенничества, я примеряю сюжет на себя. Какие бывают дураки! Так сколько?

      – А?

      – Я вижу, ты хочешь занять денег. Сколько именно?

      Такая сила ума могла бы и порадовать, но Мартышка был мрачен. Им овладел врожденный пессимизм.

      – Много.

      – Пятерку?

      – Больше.

      – Конкретно?

      – Двести.

      – Что?! Как ты сумел столько задолжать?

      – Советчики подвели. В общем, должен букмекеру две сотни. Ты его не знаешь? Такой Джордж Бадд.

      – Когда я играл на бегах, твой Бадд сосал в колыбельке свои розовые пальчики.

      – Ну, сейчас не сосет. Кремень, одно слово. Бинго Литтл ему задолжал, а он говорит: «Я человек не суеверный, но как-то так получается, что с моими должниками что-нибудь происходит. Судьба,