Дядя Фред весенней порой. Пелам Вудхаус

собирались сделать отчет, – напомнил он.

      – И верно! Ну, дело плохо. 19 апреля, то есть вчера, особа N позавтракала в ресторане «Пикарди» с двумя женщинами, тремя мужчинами и направилась к полю, где начала игру в гольф. У четырнадцатой лунки… Вы представляете себе тамошнее поле?

      – Скорее, да.

      – Тогда вы знаете, что после четырнадцатой лунки игрок оказывается у домика, отделенного изгородью. Оттуда вышли двое мужчин и стали звать особу N, видимо – предлагая выпить, поскольку один держал так называемый миксер. Особа N, оставив игру, вошла в домик.

      Хорес Давенпорт застонал.

      – Действуя в ваших интересах, я подкрался ближе, как вдруг на мое плечо легла чья-то рука. Особа N, выглянув в окошко, сказала: «Так его, Чайник! Ходит за мной и ходит. Дай ему по голове, а Кошкинкорм позовет полицию. Пошлем на гильотину, пусть знает». У меня оставался только один выход.

      – По-моему, ни одного.

      – Нет, один. Во всем признаться.

      Хорес страшно закричал.

      – Да, – продолжал Плум. – Что ж мне, связываться с их полицией? Пока субъект по имени Чайник обзывал меня всякими словами, а субъект Кошкинкорм спрашивал, как по-французски полиция, я все рассказал. Особа N заметила, что, если я попадусь ей на глаза…

      – Мисс Твистлтон! – доложил Уэбстер.

      – До свидания, – сказал сыщик.

      Те, кого огорчило отсутствие сходства между сыщиком и леопардом, утешились бы при виде Валерии Твистлтон. Когда она вошла в комнату, так и казалось, что обитатель джунглей приближается к добыче.

      – Мерзкий червь! – сказала она, чтобы начать беседу.

      – Валерия, дорогая, дай объяснить!..

      – Лучше я, – предложил Мартышка.

      Сестра посмотрела на него куда суровее, чем сыщик, и сказала:

      – Не твое дело, кретин.

      – Мое, – отвечал Мартышка. – Я не дам обижать лучшего друга. Хорошо, он послал сыщика. Так радовалась бы! Ты посмотри, как он тебя любит!

      – Неужели?

      – Валерия, дорогая…

      Сестра обернулась к брату.

      – Ты не мог бы, – спросила она, – сообщить твоему другу, что я для него не «Валерия», а уж тем более не «дорогая»? Моя фамилия – Твистлтон.

      – При ней и останешься, – парировал Мартышка, – если будешь швыряться людьми. И какими! Человек, который по великой любви нанимает сыщика…

      – Я не…

      – И что же? Он прав! Ты вела себя как недоделанная актриса на голливудской вечеринке. Что за субъект с миксером?

      – Я…

      – А мужчина, с которым ты ездила в Монтрёй?

      – Да, – приободрился Хорес, – что это значит?

      – Если вы разрешите мне вставить слово, – холодно проговорила Валерия, – я сообщу вам, что пришла не для споров. Я пришла довести до вашего сведения, что помолвка наша расторгнута, о чем вы сможете прочитать завтра в «Таймс». Поведение ваше я могу объяснить только душевной болезнью. Я этого давно ждала. Возьмем вашего дядю. Абсолютно невменяем.

      – А твой что, лучше? – вскричал несчастный Хорес.

      – Какие у вас претензии к дяде Фреду?

      – Полный псих.

      – Ничего