Очень странные увлечения Ноя Гипнотика. Дэвид Арнольд

чего испаряется вместе с нашим беззаботно-веселым настроением.

      Иногда я подозреваю, что Вэл и Алан догадываются: со спиной у меня все в порядке. Мы так давно дружим, что с тем же успехом можно притворяться перед зеркалом, рассчитывая обмануть самого себя. Впрочем, если они и знают правду, то не подают виду.

      По трансляции звучит песня – через две минуты нужно быть на местах. Мы собираем вещи и молча отправляемся по кабинетам. Я пытаюсь представить, как все было раньше, пока начальство не разделило расписание на две смены и все начали пользоваться шкафчиками, потому что на каждый день приходилось больше четырех уроков. (Если слишком углубиться в тему, становится грустно. Пустые бесполезные железные шкафчики. Почему-то они наводят тоску.)

      Алан наклоняется, чтобы завязать шнурок, оглядывается через плечо на собственный зад, потом на меня:

      – Любуешься, а?

      – Мечтать не вредно, – отвечаю я.

      – Господи, – говорит Вэл, – ну точно как дети малые.

      – Нет уж, извини, – возражает Алан. Он выпрямляется, и мы идем дальше. – Мы с Но гиганты среди карликов. Верно, Ной?

      – Ты и правда высокий.

      – Несгибаемые реликты более совершенной эпохи.

      – Алан, у тебя между зубами зеленый перец застрял. – Вэл тычет пальцем ему в рот.

      Он выковыривает перец ногтем и скрывается в кабинете.

      Прежде чем последовать за ним, Вэл говорит мне:

      – Твой лучший друг – идиот, ты в курсе?

      – Дык.

      – Клево.

      22. dinge beginnen für Norbert weirden zu bekommen [14]

      Некоторые вещи доходят не сразу, но с течением дня я все больше приближался к их пониманию. Первая пара, за ней вторая, третья, и чем дальше, тем меньше я понимал.

      «Помнишь, как я раньше фанател от „Железного человека“?» – «Раньше?» Будто утром мне в мозг посадили эти две фразы, как семена, и теперь, к уроку продвинутого немецкого, из них выросло целое дерево.

      – Шлагбаум, полтергейст, претцель, блицкриг…

      Герр Вайнгартен упивается своей ежегодной речью в первый учебный день, в которой перечисляет неизбежные преимущества немецкого языка над английским. Поскольку факультатив длится четвертый год, остались только самые крепкие орешки: не считая одного новичка, все мы здесь с самого начала.

      – Бутерброд, бухгалтер, гауптвахта, шаденфройде – вот лишь немногие примеры заимствований из немецкого языка.

      Дэнни Динглдайн тянет руку. Весь класс хихикает, как делает в ответ на любую выходку Дэнни Динглдайна. Дэнни вызывает смех даже без всяких усилий со своей стороны, что за долгие годы, подозреваю, не раз спасало его от взбучки.

      – Слушаю, Динглдайн, – говорит герр Вайнгартен.

      Мы хихикаем.

      – Ага, здрасьте всем, – начинает Дэнни Динглдайн. Снова хихиканье. – А я вот не знаю, что такое шаденфройде.

      Новенький тоже поднимает руку, но не собирается ждать, пока его вызовут:

      – Это когда получают удовольствие от неприятностей другого. Буквально переводится как «злорадство».

      Тревога, тревога,

14

Дела у Норберта страннеют (искаж. нем.).