Неприметный холостяк. Переплет. Простак в стране чудес (сборник). Пелам Вудхаус

Возбудите иск против ювелира, который продал вам жемчуг за подлинный.

      – Но когда он продавал, жемчуг и был подлинный! Никак вы не въедете!

      – Да, я не понимаю. – Сигсби облизал губы.

      – Слыхали о кинокомпании «Лучшие фильмы»? В Голливуде, штат Калифорния?

      – Пожалуйста, не отвлекайтесь. Мое время ограниченно.

      – Но это и есть суть! Некоторое время назад один тип сказал мне, что кинокомпания эта станет – ого-го!

      – Какой станет?

      – Ого-го! Уверял, что она разрастается как на дрожжах, и посоветовал, пока не поздно, воткнуться туда. Такой шанс, убеждал, выпадает раз в жизни.

      – И что дальше?

      – Ну и… Денег-то у меня не было, а шанс упускать не хотелось. Я, значит, сел и принялся ломать голову. Ломал, ломал, и вдруг будто кто шепнул мне: «Ты что, забыл? У тебя же есть жемчужное ожерелье. Вот оно, бери. Лежит себе без толку». Мне и деньги-то требовались всего на пару месяцев, пока компания не станет приносить прибыль… В общем, взял я ожерелье, заменил жемчуг на фальшивый, настоящий продал и купил акции. И вот он я, весь как бы в сливках-наливках.

      – В чем, простите?

      – В сливках-наливках. Так мне представлялось.

      – А почему переменили мнение?

      – Понимаете, встретил я человечка одного на днях, а он и объяснил мне, что акции эти гроша ломаного не стоят. Вот они у меня, с собой. Взгляните.

      Хамилтон брезгливо перебрал бумаги.

      – И человечек этот совершенно прав, – изрек он. – Когда вы впервые упомянули эту компанию, название показалось мне знакомым. Теперь я вспомнил почему. Генриетта Бинг Мастерсон, президент Литературного общества, говорила про нее вчера. Она тоже купила их акции и очень сокрушалась. Самое большее, на что они тянут, – десять долларов.

      – Да я за них пятьдесят тысяч отдал!

      – Значит, ваши бухгалтерские книги покажут убыток в сорок девять тысяч девятьсот девяносто долларов. Сочувствую.

      – Что же мне теперь делать?

      – Спишите убыток как расход на приобретение опыта.

      – Черт раздери! Как же вы не понимаете! Что будет, когда Молли попытается продать это ожерелье?

      Хамилтон покачал головой. Большинство бытовых проблем он щелкал как орешки, но эта, честно признаться, оказалась ему не по зубам.

      – Жена меня убьет.

      – Сочувствую.

      – Я думал, вы что присоветуете!

      – Боюсь, ничего не могу придумать. Разве что выкрасть ожерелье да швырнуть в Гудзон.

      – А называется умный человек! – укоризненно покачал головой Уоддингтон.

      – Из подобного тупика человеческому мозгу выхода найти не под силу. Остается выжидать, как станут разворачиваться события. Довериться времени, великому целителю.

      – Да уж, подмоги от вас…

      Хамилтон пожал плечами. Сигсби X. Уоддингтон злобно разглядывал акции.

      – Если бумаги гроша ломаного не стоят, зачем тогда поналепили всякие эти знаки на обороте? Дурачат людей! А печати! Взгляните только на печати! Да еще подписей миллион!

      – Сочувствую, – повторил Хамилтон и, подойдя к окну, вдохнул летний воздух. – Какой славный денек!

      – Ага,