Неприметный холостяк. Переплет. Простак в стране чудес (сборник). Пелам Вудхаус

Молли. – Конечно, состоится! А как иначе?

      Миссис Уоддингтон опять фыркнула.

      – Мистер Финч – художник, пусть и очень слабый. Он долгое время жил в самом сердце Гринвич-Виллидж и ежедневно якшался с публикой весьма сомнительной нравственности…

      – На что это вы намекаете? – перебила Молли.

      – И не думаю намекать, – с достоинством возразила миссис Уоддингтон. – Я говорю все напрямик. Не являйся ко мне за сочувствием, когда выяснится, что нравственность у этого твоего Финча такая, какой и следует ожидать у человека, сознательно, по собственной воле поселившегося на Вашингтон-сквер. Повторяю, у меня есть предчувствие – браку этому не бывать. Такое же предчувствие было у меня насчет моей золовки и одного субъекта по имени Джон Портер. Я сказала тогда: «Ох, не бывать этой свадьбе!» – и оказалась права. В тот самый момент, когда Портер входил в церковь, его арестовали по обвинению в многоженстве!

      – Я не женат! – вскрикнул Джордж.

      – Всего лишь ваше голословное утверждение!

      – Уверяю вас! Для меня все женщины на одно лицо, я их даже не различаю.

      – Именно так оправдывался и Портер, когда его спросили, почему он женился на шести разных девушках.

      – Что ж, – взглянул на часы Хамилтон, – теперь, когда все благополучно улажено…

      – Вы так считаете? – не утерпела миссис Уоддингтон.

      – …когда все благополучно улажено, – твердо повторил Хамилтон, – я оставляю вас. Мне надо зайти домой и переодеться. Сегодня вечером я выступаю на обеде Литературного общества.

      Тишину, воцарившуюся после его ухода, нарушил Сигсби.

      – Молли, дорогая, – начал он, – насчет этого ожерелья… Теперь, когда выяснилось, что твой Уинч очень богат, ты ведь больше не хочешь продавать его?

      Молли чуть сдвинула бровки.

      – Нет, наверное, все-таки продам. Мне оно никогда особенно не нравилось. Слишком роскошное. Продам и накуплю подарков для Джорджа. Бриллиантовых булавок для галстука… или часы… или машину. В общем, что-нибудь. И каждый раз, взглянув на них, мы будем, дорогой папочка, вспоминать тебя.

      – Спасибо, – хрипло просипел Уоддингтон. – Ага, спасибо.

      – Редко, – заметила миссис Уоддингтон, выходя из комы, в которую было погрузилась, – редко меня одолевало такое сильное предчувствие.

      – О, мама! – воскликнул Джордж.

      Хамилтон, беря шляпу в холле, почувствовал, как кто-то дергает его за рукав. Опустив глаза, он увидел Сигсби.

      – О-ох! – приглушенно стонал Сигсби. – Э… А…

      – Что-то случилось?

      – Да уж, это уж точно, можете без опаски поставить на кон свои роговые очки! – жарко прошептал Сигсби. – Знаете, нам необходимо поговорить. Мне требуется совет!

      – Но я тороплюсь.

      – Сколько у вас времени осталось до этого вашего обеда?

      – Обед, о котором вы говорите, назначен на восемь часов. Поеду я туда на машине, из дома выйду в двадцать минут восьмого.

      – Стало быть, сегодня нам никак не встретиться… Тэк, тэк-с! А завтра вы дома будете?

      – Да.

      – Договорились! –