Минотавры за кулисами. Александр Мирлюнди

Генриха, словно детсадовская девочка – озорница. – А между друзей тайн не существует! Заходите почаще! Так мало людей, с которыми хочется общаться!…

      Генрих, пожимая руку худрука, блаженно смотрел на лицо Алины Петровны, которое казалось ему ликом, и понимал, почему брутальный Игорь Алексеич, будучи моложе Алины Петровны на пятнадцать лет, полюбил эту удивительную, внешне не особо примечательную женщину.

      И Генрих даже почувствовал ревность…

      Проходили дни. Проходили недели. Но ничего не менялось. Генрих так же бегал в массовке древним римлянином, мечущимся между Брутом и Марком Антонием, все так же готовился за сутки к малюсенькой роли Прохожего. Но уже не стоял в стекляшке-рыгаловке вместе с другими актерами после спектакля, пытался заниматься йогой, и даже пару раз попросил в гримерке прекратить рассказывать анекдоты после первого звонка.

      «Молодец, Генрих, далеко пойдешь!», – похвалил его Сугробов и похлопал по плечу.

      Каждый день Генрих подходил к доске объявлений, в надежде нового распределения с собой в одной из центральных ролей, но распределения не было, и Генрих по сотому разу перечитывал старые рецензии на спектакли Алины Петровны, висевшие на доске со скрюченными уголками. Когда в коридоре или на вахте Генрих сталкивался с худруком, Алина Петровна всегда ласково улыбалась ему, спрашивала о делах и два раза даже подмигнула. Генрих тоже улыбался в ответ, говорил, что все хорошо, и однажды сам едва не подмигнул в ответ. Ему сразу вспоминался разговор с Алиной Петровной в кабинете и казалось что вот-вот, вот-вот, благодаря этому замечательному режиссеру и человеку, в его жизни случится что-то такое важное и замечательное, что Генрих даже боялся и стеснялся думать и мечтать об этом «что-то», словно боясь спугнуть и развеять это незримое будущее счастье…

      Через месяца с небольшим Генрих, все-же пересилив себя, постучался в дверь к художественному руководителю.

      Алина Петровна была чем-то занята, говоря по телефону, но, увидев Генриха, попросила его подождать. Через пять минут артист уже сидел напротив своего режиссера на том же стуле, что и в первый раз. Только чая не было. Да и пес с ним, с чаем!

      – Здравствуй, Генрих! Рада, что зашел! Давно не виделись! – немного вальяжно произнесла Алина Петровна, хотя виделись они часа два тому назад, в столовой, и она даже сделала комплимент Генриху, что тот постройнел и стал лучше выглядеть, что в общем, и послужило Генриху первым шагом в этот кабинет.

      – Приветствую вас, Алина Петровна!

      Больше Генрих не знал что сказать… Он подумал, что Алина Петровна сама всё поймет.

      Повисла пауза…

      – Ты мне что-то хотел рассказать, Генрих?

      – Ну вот, очищаюсь помаленьку, -Генрих стал мямлить. Ему показалось не скромно выпячивать себя напоказ.

      – От чего очищаешься? – не поняла Алина Петровна.

      – Ну… от всего… йогой занимаюсь, чакры чищу… Пить вот бросил…

      – Молодец, молодец, Генрих! – Алина Петровна