Писец. История одного туриста. Платон Абсурдин

меня по оранжевому коридору. По холодным стенам стекала чистая вода, но тюрьма, тем не менее, воняла сыростью и гнилью.

      Меня привели в большой красивый зал.

      На деревянной конструкции, которая напоминала ложе, но с валиками, лежал человек. Он был привязан верёвками, но я узнал-таки в нём аббата Николсона.

      – Полагаю, вы знакомы, – сказал толстый тюремщик.

      Аббат с ужасом посмотрел на меня.

      – Я вижу его впервые! – крикнул Николсон и тут же заплакал.

      – Это аббат Николсон, – сказал я.

      Аббат отвернулся – вероятно, стыдился своих слёз, а толстяк рассмеялся.

      – Аббат. Хе-хе! Его имя Джим Даймонд. Актёришка из театра «Голубой Глобус». Его видела Ваша жена и опознала. Хорошо, что кто-то ещё ходит по театрам! Он, так же как и Вы, обвиняется в государственной измене.

      – Я ни в чём не виноват! – завопил Даймонд-Николсон.

      – Это покажет следствие, – сказал толстяк. – Что за идеи созрели в ваших тупых головах? А, Даймонд? Театральные людишки обычно трусливы! Что за заговор? Кто ещё входит в вашу преступную труппу?

      – Я невиновен! – повторял лже-аббат.

      – Тебя видели у Сэндлера. О чём вы говорили? Кто ещё там был?

      – Мы пришли попросить немного денег, и только!

      – Кто? Назови долбаные имена!

      – Стоун и Кейдж.

      – Мистер Сэндлер, они просили у Вас деньги?

      Я был в затруднении и не знал что ответить доброму тюремщику, а времени на раздумья у меня, как вы понимаете, не было.

      – Да, – сказал я.

      Иначе я ответить не мог. Или-таки мог?

      – А что за маскарад? Почему ты нарядился аббатом, Даймод? Не слышу!

      – Так легче убедить еврея. Мы всегда так делали.

      – Вы неоднократно просили у него деньги? Я правильно тебя понимаю?

      – Да! Да! Да! Мы знали, что Сэндлер ненавидит короля. Мы представлялись важными людьми и просили деньги, чтобы свергнуть Его Величество. Но мы не замышляли ничего дурного! Это была игра! Спектакль! Понимаете?

      – Ненавидит короля! – сказал чиновник. – Это замечательно! Вы слышали, Сэндлер? Игра, говоришь? Любишь играть? Сейчас поиграем вместе. Начинайте!

      К Даймонду подошёл человек с каменным лицом – это лицо, по-видимому, было изуродовано страшным ударом и мышцы его застыли навсегда.

      Каменноликий человек повернул колесо и валики под аббатом пришли в движение – крутились они в разные стороны и растягивали Даймонда как пружину. Послышался хруст, а Даймонд, по какой-то причине, орал как резаный.

      Так продолжалось с минуту, пока толстяк не приказал остановить чудесную пытку. Но Даймонд продолжал-таки нарушать тюремный покой своими воплями.

      – При ослаблении ему ещё больнее, ничего страшного, – сказал толстяк. – Мистер Сэндлер, Вы видите? Даймонд предпочитает врать. Говорит, что не замышлял ничего плохого. Но ведь у него на роже написано, что он заговорщик.

      Толстяк был прав – лицо театрального аббата искажала отвратительная гримаса и оно не внушало доверия.