Квинтовый круг. Евгений Лукин

вам скажу, – уныло проговорил Чертослепов, – никогда мне не нравился этот Намазов. Правду говорят: яблочко от яблони…

      – А что это вы всех под одну гребенку? – ощетинился вдруг электрик.

      Чертослепов с Шерхебелем удивленно взглянули на Альбастрова, и наконец-то бросилась им в глаза черная клочковатая бородка, а заодно и висячие усики, и легкая, едва намеченная скуластость.

      Первым опомнился Шерхебель.

      – Мать? – понимающе спросил он.

      – Бабка, – буркнул Альбастров.

      – Господи Иисусе Христе!.. – не то вздохнул, не то простонал Чертослепов.

      Положение его было ужасно. Один из членов вверенного ему экипажа оказался ренегатом, другой…

      – Товарищи! – в отчаянии сказал Чертослепов. – Мы допустили серьезную ошибку. Нам необходимо было сразу осудить поведение Намазова. Но еще не поздно, товарищи. Я предлагаю провести такой, знаете, негромкий митинг и открытым голосованием выразить свое возмущение. Что же касается товарища Альбастрова, скрывшего важные анкетные данные…

      – Ну ты козёл!.. – изумился электрик, и тут – совершенно некстати – мимо узников проехал не знающий поражений полководец.

      – Эй ты! – заорал Альбастров, приподнявшись, насколько позволяли сыромятные путы. – В гробу я тебя видал вместе с твоим Чингисханом!

      Полководец остановился и приказал толмачу перевести.

      – Вы – идиот! – взвыл Чертослепов, безуспешно пытаясь схватиться за голову. – Я же сказал: негромкий! Негромкий митинг!..

      А толмач уже вовсю переводил.

      – Товарищ Субудай! – взмолился замдиректора. – Да не обращайте вы внимания! Мало ли кто какую глупость, не подумав, ляпнет!..

      Толмач перевел и это. Не знающий поражений полководец раздул единственную целую ноздрю и, каркнув что-то поврежденными связками, поехал дальше.

      Толмач, сопровождаемый пятью воинами, подбежал к пленным.

      – Айда, пошли! – вне себя напустился он на Чертослепова. – Почему худо говоришь? Почему говоришь, что Субудай-багатур не достоин лежать с великим Чингизом? Какой он тебе товарищ? Айда, мало-мало наказывать будем!

      Глава 2

      – Я его что, за язык тянул? – чувствительный, как и все гитаристы, переживал Альбастров. – Мало ему вчерашнего?..

      За юртами нежно свистел бич и звонко вопил Чертослепов. Чистые, не отягощенные мыслью звуки.

      – И как это его опять угораздило? Вроде умный мужик…

      – Это там он был умный… – утешил Шерхебель.

      Припорошенный снежком Афанасий сидел неподвижно, как глыба, и в широко раскрытых глазах его стыло недоумение. Временами казалось, что у него просто забыли выдернуть кляп, – молчал вот уже который день.

      – Ой! – страдальчески сказал Шерхебель, быстро что-то на себе перепрятывая. – Слушайте, это к нам…

      Альбастров приподнялся и посмотрел. Со стороны леска, хрустя настом, к узникам направлялся капитан Седьмых. При виде его татарский сторож в вязаной шапочке «Адидас» вдруг застеснялся чего-то и робко отступил за ствол березы.

      Электрик