Квинтовый круг. Евгений Лукин

была принята на работу машинистка, перепечатавшая ваш отчет о мероприятии?

      Лицо Чертослепова почернело, как на иконе.

      – Не вем, чесо глаголеши, – малодушно отводя глаза, пробормотал он. – Се аз многогрешный…

      – Ну не надо, не надо, – хмурясь, прервал его капитан. – Минуту назад вы великолепно владели современным русским.

      – По моей протекции… – с надрывом признался Чертослепов и обессиленно уронил голову на грудь.

      – Вам знаком этот документ?

      Чертослепов обреченно взглянул.

      – Да, – сказал он. – Знаком.

      – Ознакомьтесь внимательней, – холодно молвил капитан и, оставив бумагу в слабой руке Чертослепова, двинулся в неизвестном направлении.

      Нежное бежевое пятно растаяло в ледяных зарослях февральского леса.

      Глава 6

      – Ему снабженцем работать, а не капитаном, – с некоторой завистью проговорил Шерхебель, глядя в ту сторону, куда ушел Седьмых. – Смотрите, это же наш рапорт в верха! Где он его здесь мог достать?

      Действительно, в неверных пальцах Чертослепова трепетал тот самый злополучный документ, с которого все и началось.

      – О Господи!.. – простонал вдруг замдиректора, зажмуриваясь. Он, наконец, заметил роковую ошибку машинистки.

      – В каком смысле – Господи? – тут же спросил любопытный Шерхебель, отбирая у Чертослепова бумагу. – А? – фальцетом вскричал он через некоторое время. – Что такое?!

      Пошатываясь, подошел очнувшийся Альбастров и тоже сунулся сизым мурлом в документ.

      – Грамота, – небрежно объяснил он. – Аз, буки, веди… глаголь, добро…

      – Нет, вы только послушайте! – В возбуждении снабженец ухватил электрика за короткий рукав крупнокольчатой байданы. – «Обязуемся выгрести к пристани Баклужино в десять ноль-ноль, шестнадцатого, одиннадцатого, тысяча двести тридцать седьмого». Печать, подпись директора… А? Ничего себе? И куда мы еще, по-вашему, могли приплыть с таким документом?

      – Что?! – мигом протрезвев, заорал электрик. – А ну дай сюда!

      Он выхватил бумагу из рук Шерхебеля и вонзился в текст. Чертослепов затрепетал и начал потихоньку отползать. Но Альбастров уже выходил из столбняка.

      – А-а… – зловеще протянул он. – Так вот, значит, по чьей милости нас угораздило…

      Он отдал документ Шерхебелю и, не найдя ничего в переметной суме, принялся хлопать себя по всему, что заменяло в тринадцатом веке карманы.

      – Куда ж она к шайтану запропастилась?.. – бормотал он, не спуская глаз с замдиректора. – Была же…

      – Кто?

      – Удавка… А, вот она!

      Шерхебель попятился.

      – Слушайте, а надо ли? – упавшим голосом спросил он, глядя, как Альбастров, пробуя сыромятный арканчик на разрыв, делает шаг к замдиректора.

      – Людишки… – презрительно пробасил Афанасий, и всё смолкло на поляне. – Кричат, копошатся…

      В лопнувшей под мышками кольчуге, в тяжелом побитом шлеме, чужой стоял Афанасий, незнакомый. С брезгливым любопытством разглядывал