Собрание сочинений. Том 2. Царствие земное. Виктор Ростокин

ломиком! Гы-гы!

      – Я тебе сурьезно говорю… Полезешь – придушу!

      – Придушишь? Поглядим! Мне даже ресно!

      Тихон пружинисто вскочил. Подхватил Веру на руки. Она довольно рассмеялась:

      – Гля, какой сильный! А на вид – замухрышка!

      – Ты мое главное достоинство не знаешь! А как узнаешь…

      – То не отлипну от тебя?

      – Ага!

      Тихон упал с ней на перину, впился в ее губы… как бы заxлебнулся – азартно засопел, застонал, все глубже погружаясь, по его же выражению, в теплое женское урочище…

      Как никогда постарался! Оно ведь и бабу хотелось уважить – наголодалась! И силушку мужскую показать – в грязь лицом не ударить! «Теперича надолго ей…» Сам мгновенно заснул. Но уже вскоре Вера его растолкала, ласково прошептала на ухо:

      – Миленький, сделай еще так же!

      «Ненасытная! Изнасилует!..»

      – Куда же ты? Че вскочил?

      – В уборную схожу. Живот схватило!

      – Поскорей вертайся, милок, на перинку!

      Тихон огородами спешно подался домой, то и дело усмехаясь, то ли с горечью, то ли весело. То ль над собой, то ль над Веркой.

4

      Саша жил в Волгограде, работал на заводе. Когда у него с женой родилась дочка, письмом вызвал мать, чтобы приехала нянчить внучку.

      – Надо ехать, помочь. А ты, сынок, как же тут один?

      – Проживу. Не горься.

      Тихон проводил мать на поезд. В зале ожидания стал ждать автобуса. В углу в коляске сидел инвалид. Просил подаяние. Но мало кто ему давал. А он все играл и играл на старой хромке. И в мутную глубину вокзала текли, струились свежие, чистые звуки музыки.

      С ведром и шваброй вошла уборщица. Угрюмо объявила:

      – Санчас!

      – А что нам делать? – растерянно спохватилась молодка с дюжиной сумок, пакетов, узелков.

      – Да хучь зарядку!

      Уборщица стала мыть полы, обильно смачивая их водой, отчего воздух промозгло похолодел. Чемоданы, сумки она с грохотом передвигала с места на место, толкая их сапожищем. Ворчала:

      – Понапихались тут! Все куда-то едут, едут! Не сидится людям дома! – Шумно выжала тряпку: – Телехфон сломали, подоконники исписали, порезали…

      Тяжело глянула на инвалида:

      – А ты че тута рыпишь? Тебе пензии не хватает?!

      Уборщица наконец помыла полы и ушла. И было примолкнувший народец вновь загомонил.

      – Невестку-то я как любила! Как малое дитя, купала в ванной, блинами с медом кормила. А она намедни вот как обошлась: приводит незнакомую женщину и говорит: «Это моя новая свекровь».

      Кто-то, подстраиваясь под Хазанова, поведал, как один ловкий папаша с красавцем-сыном ходил по богатым семьям, у кого были дочери на выданье. Якобы сватались. А после обильного угощения бесследно исчезали.

      Тихон, слушая все это, подумал, что и он сам мог бы кое-что рассказать. Прошлым летом по туристической путевке приехал в Волгоград. И так увлеченно засматривался на ножки женщин, что не заметил, как отбился от своей группы. Разинув рот, блуждал по Аллее Героев. Тут к нему вежливо напросилась на «приятное общение в чудесный вечер» Олимпиада Вольдемаровна – таковой она представилась с доброй, милой улыбкой.