К западу от Октября (сборник). Рэй Брэдбери

дверь, мисс Минерва Холлидей повернулась, чтобы осмотреть покойника – сомнений не оставалось, перед ней лежал покойник. И все же…

      Помедлив, она решилась пощупать его запястья: в них пульсировала ледяная вода. Мисс Минерва Холлидей отпрянула, словно обжегшись сухим льдом. Потом, склонившись над бледным лицом, она зашептала:

      – Слушайте меня очень внимательно. Договорились?

      В ответ, если это ей не почудилось, раздался один-единственный холодный удар сердца.

      Она продолжала:

      – Сама не знаю, как меня осенило. Но я знаю, кто вы такой и чем страдаете…

      Поезд вписался в поворот. Голова больного бессильно моталась, как будто у него была сломана шея.

      – Могу сказать, от чего вы умираете! – шептала она. – Ваш недуг называется «люди»!

      Он выпучил глаза, как от выстрела. Она не останавливалась:

      – Вас убивают люди, попутчики. В них и коренится ваше недомогание.

      Плотно закрытый рот, смахивающий на рану, дрогнул от подобия выдоха:

      – Да-а-а-а-а… а-а-а-а.

      Она крепче сжала его запястье, пытаясь нащупать пульс:

      – Вы ведь родом из Центральной Европы, верно? Когда в ваших краях долгими ночами завывал ветер, люди настораживались. Но с приходом перемен вы решили найти избавление в путешествиях, хотя…

      В этот миг коридор огласился зажигательным хохотом молодой, взбодренной вином компании.

      Немощный пассажир содрогнулся.

      – Откуда… вы… – зашептал он, – все это… знаете?

      – У меня большой медицинский опыт и цепкая память. Я видела, знала кое-кого, похожего на вас, когда мне было шесть лет…

      – Правда? – выдохнул он.

      – В Ирландии, неподалеку от Килешандры. У моего дядюшки там был дом, который простоял не менее ста лет, и как-то раз, в дождливую, туманную ночь, на крыше послышались шаги, потом что-то заворочалось в коридоре, будто ненастье проникло в дом, и ко мне в спальню вошла эта тень. Я села в кровати, и меня обдало холодом. Мне это врезалось в память; я убеждена, все было наяву: тень присела ко мне на кровать и стала нашептывать какие-то слова… точь-в-точь… как вы.

      Не открывая глаз, больной старик прошелестел из глубин своей арктической души:

      – И кто… нет, что… я такое?

      – Вы не больны. И вам не угрожает смерть. Вы…

      Ее перебил отдаленный свисток Восточного экспресса.

      – …призрак, – закончила она.

      – Да-а-а-а-а! – вырвалось у него.

      Это был неизбывный крик бедствия, признания, убежденности. Старик резко сел:

      – Да!

      Неожиданно в дверном проеме возник молодой священник, готовый исполнить свои обязанности. Поблескивая глазами, он облизнул губы, присмотрелся к немощной фигуре и, сжимая в одной руке распятие, спросил в полный голос:

      – Наверное, пора?..

      – …совершить последние приготовления? – Старик приоткрыл одно веко, словно крышечку серебряной шкатулки. – С вами? Нет. – Он перевел взгляд на сестру милосердия. – С ней.

      – Сэр! – вознегодовал священник.

      Отступив назад, он дернул распятие