К западу от Октября (сборник). Рэй Брэдбери

лифта стал вытаскивать из кармана пиджака полученные пленки и кассеты, которые вереницей полетели в настенный мусоросжигатель.

      Двери раскрылись, и Шамуэй ступил в кабину лифта, створки сомкнулись у него за спиной. Лифт заурчал, почти как машина времени, и понес его в изумленный, нетерпеливо ожидающий мир, на яркий континент, к берегам грядущего, на прекрасную, живую планету…

      Которую сотворил один человек, единожды солгав.

      Лаз в потолке

      Прожив добрый десяток лет в этом старом доме, Клара Пек сделала поразительное открытие. На лестнице, что вела на второй этаж, прямо над головой…

      Обнаружился лаз в потолке.

      – Вот так штука!

      Она поднялась на один пролет, приросла к лестничной площадке и недоуменно уставилась в потолок, не веря своим глазам.

      – Быть такого не может! Как это я прохлопала? Надо же, у меня в доме, оказывается, есть чердак!

      Тысячу дней, тысячу раз она поднималась и спускалась по этой лестнице – и ничего не замечала.

      – Куда ты смотрела, старая дура!

      И она устремилась вниз, едва не полетела кубарем и даже не вспомнила, для чего поднималась наверх.

      Перед обедом она, как взбудораженная девчонка-переросток, тощая, с бескровными щеками и блеклыми волосами, снова пришла постоять под этой дверцей: стреляла горячечным взглядом, прикидывала, размышляла.

      – Ну, допустим, нашла я эту чертову лазейку, а дальше что? Не иначе как за ней чулан. Вот ведь…

      И в смутной тревоге побрела в комнату, предчувствуя скорое умопомрачение.

      – Не бери в голову, Клара Пек! – приговаривала она, когда чистила пылесосом гостиную. – Тебе всего-то пятьдесят семь годков. Из ума пока не выжила, слава богу!

      Нет, почему она раньше ничего не замечала?

      Да потому, что тишина здесь была особенной, – вот почему. Крыша никогда не протекала, так что с потолка не капало; балки не скрипели от ветра; мышей не было и в помине. Вот если бы сверху донесся шепот дождя, стон древесины или мышиный топоток, она бы непременно подняла голову и увидела этот лаз.

      Но дом хранил молчание, и она оставалась в неведении.

      – Будь оно неладно! – вырвалось у нее за ужином.

      Она вымыла посуду, часов до десяти почитала и легла спать раньше обычного.

      Как раз в ту ночь ей впервые послышался приглушенный стук, будто наверху кто-то отбивал морзянку, а потом принялся выцарапывать гвоздем всякие гадости под прикрытием равнодушного, бледного, как лунный свет, потолка.

      В полусне она прошептала одними губами: «Мышь?»

      А потом наступил рассвет.

      Спускаясь на кухню, чтобы приготовить завтрак, она не сводила пытливых девчоночьих глаз с дверцы в потолке и поймала себя на том, что у нее чешутся руки принести стремянку.

      – Черта с два, – пробормотала она. – Еще не хватало карабкаться на пустой чердак. Вот пройдет неделя…

      Через три дня лаз пропал.

      Точнее, Клара о нем забыла. Словно его и не бывало.

      Зато на третью ночь мыши – или какие-то неведомые твари – опять заметались