К западу от Октября (сборник). Рэй Брэдбери

прямо за потолочной дверцей.

      «Боже праведный! – подумала Клара Пек. – А ведь они меня слышат. Хотят, чтобы я…»

      Дверца мелко задрожала под напором суетливых комков.

      По деревянному наличнику снова и снова шуршали, скользили невидимые паучьи лапы, мышиные коготки, а может, скрученные бурые обрывки старой газеты.

      Все явственнее, все громче.

      Клара едва не закричала: «Вон отсюда! Кыш!»

      Тут зазвонил телефон.

      – Ох! – выдохнула Клара Пек.

      Кровь лавиной отхлынула от сердца и сковала ноги, до кончиков пальцев.

      – Чтоб тебя!

      Она подбежала к телефону и с такой силой сжала трубку, будто надумала ее задушить.

      – Кто это?! – рявкнула она.

      – Клара! Это я, Эмма Кроули! Что у тебя стряслось?

      – Фу ты! – вскричала Клара. – Напугала меня до смерти! Эмма, почему ты звонишь в такое время?

      В трубке повисло долгое молчание, у собеседницы на другом краю городка тоже перехватило дух.

      – Глупо, конечно, но я никак не могла уснуть. Что-то почудилось…

      – Эмма…

      – Погоди, не перебивай. Ни с того ни с сего меня как ударило: Клара захворала, а может, расшиблась или…

      Придавленная звуком ее голоса, Клара тяжело опустилась на край кровати, закрыла глаза и кивнула.

      – Клара, – не унималась Эмма где-то в необозримом далеке, – ты жива-здорова?

      – Жива-здорова, – выдавила наконец Клара.

      – Не заболела? Дом не сгорел?

      – Нет-нет-нет.

      – Слава богу. Глупая моя голова. Не сердишься?

      – Не сержусь.

      – Ну и ладно… спокойной ночи, – распрощалась Эмма Кроули.

      Клара Пек с минуту глядела перед собой и слушала гудки, которые твердили, что говорить больше не с кем, но в конце концов ощупью положила трубку на рычаг.

      После этого она отправилась проверить лаз.

      Ни звука. Только кружево осенних листьев, облепивших окно, тенью дрожало и трепетало на деревянной дверце.

      Клара подмигнула.

      – Думаешь, ты умнее всех? – спросила она.

      В ту ночь она больше не слышала ни рысканья, ни хороводов, ни мышиной возни.

      Звуки повторились через трое суток – и стали еще громче.

      – Это уже не мыши, – решила Клара Пек, – это здоровенные крысы. Эй!

      Потолок откликнулся на этот зов причудливым танцем без музыки. Странная чечетка не умолкала, пока с неба лился лунный свет. Но стоило ему погаснуть, как в доме воцарилась тишина, которую нарушало только дыхание еле живой Клары Пек.

      К концу недели фигуры хороводов сделались более четкими. Они отдавались эхом в каждой из верхних комнат: в бельевой, в старой спальне и даже в библиотеке, где в прежние годы обитатели дома листали книжные страницы и любовались волнами каштановой рощи.

      На десятые сутки, в три часа ночи, Клара Пек снова заслышала барабанную дробь и зловещие синкопы. Осунувшаяся, вся в испарине, она схватила телефонную трубку и набрала номер Эммы Кроули.

      – Клара!