Знай обо мне все. Евгений Кулькин

«в жилу», хотел я в Борисоглебское летное училище наведаться. Может, устрять учиться удастся. Страсть не волокло идти в педтехникум.

      И быть бы по-моему. Но тут две местные бабы возле наших конторских «разбазарились». О том, о сем беседу вели, потом до погоды добрались. И одна – коротышка с вислым животом – говорит: «А знаешь, морозы сильные ожидаются».

      Услыхали наши бабоньки про морозы, заголосили. Жалко картошку стало. Вернее, денег, которые за нее отвалили.

      И задолдонили в один голос: «Гони машину сам!»

      Легко сказать – «гони». Прав-то у меня нет, да и за руль я только у стоячей машины садился.

      А бабы и слушать мои возражения не хотят. Особенно жена начальника эксплуатации Клушка. Вообще-то, ее Феклой зовут. А я ей такое прозвище привинтил. Сначала Феклушкой величал. А потом – «фе», как-то само собой отпало, тем более, что страшно она на клушку была похожа. Куда бы не села, все узгендиваться норовит.

      И вот Клушка, видимо посчитав, что она тут старшая и главная, почти приказала:

      «Садись и – гони!»

      И я «погнал», только ее саму из кабины в кузов. А рядом с собой дядю Мишу посадил. Все же спокойнее на душе, когда под рукой хоть и не шофер, но все же человек, имеющий отношение к одной из частей машины.

      Раза три я с места тронуться не мог. Мотор у меня глох. А на четвертый все же поехал. Потом, попилив на первой, на вторую перешел. А там и на третью…

      Словом, километров через десять я, как заправский шофер, и на пониженную и на повышенную передачи с двумя выжимами сцепления «ходил».

      Ночью, ожидая мороза, бабы по всему кузову разместились так, чтобы собой занять как можно больше места и таким образом прикрыть картошку.

      Но мороза в ту ночь не было.

      Так – потихоньку – и дошкондыбали мы до Сталинграда. И вот что интересно, ни одна милиция нас не остановила. Но это, может, потому, что, завидев автоинспектора, мои бабы начинали петь революционные песни. А разве, видимо, думали «гаишники», запоешь, когда тебя везет соплезвон, не имеющий прав.

      А после этого случая, походив с полмесяца в героях, в гараже саданул я тем же «зисом» полуторку, на которой сам начальник езживал, как на выездных лошадях.

      После этого случая мне не так часто ездить приходилось. Но и этого малого хватало, чтобы навык приходил. И теперь я был готов к любой каверзе инструктора по вождению. Тем более, что и «ренауль» у меня мурлыкает, как кошка, которую я глажу по шерстке.

      Комиссию по приему экзаменов ждали с трепетом и нетерпением. С трепетом потому, что буквально накануне два курсанта, говоря военным языком, из строя вышли. Только не просто вольно погулять, а в больницу угодили. По глупости, конечно.

      А было так. Утром завели старого «зиса», который, наверно, помнил песенку самых первых шоферов:

      Крутится-вертится шар голубой,

      Были б шофёры довольны собой,

      Были б дороги, да новенький «зис»,

      Чтоб настроенье не падало вниз.

      Словом, завели этого, как тут звали «два раза ветерана и семь раз инвалида». Работает,