Сто тысяч раз прощай. Дэвид Николс

рассказывая анекдот про «тук-тук», вы цитируете «Шотландскую пьесу»!

      Айвор подмигнул и, прикрывая рот рукой, прошептал:

      – Она имеет в виду «Макбета»!

      И коротышка Колин Смарт из драматического кружка засмеялся.

      – Эй! Смарт! – прошипел Ллойд. – Чего смешного, придурок?

      – «Играть обетом»! – добавила Алина.

      – «В очах души моей»! – произнес Айвор.

      – «Посмешище»!

      – «Любовь слепа»!

      – «Молоко милосердья»!

      – Ни фига себе, – сказал Харпер, – ладно, мы въехали.

      Но они еще не закончили: теперь Айвор скрестил руки на груди и стал в позу, а Алина нажала кнопку воспроизведения на магнитофоне. Они сели на места, положив руки на колени и до предела подвинувшись к нам. Возникла длительная, неловкая пауза, после которой мы услышали слабый ритм хип-хопа. Как мы и опасались, они предприняли еще одну попытку убедить нас в том, что Шекспир был первым рэпером.

      – «Прибью вас, как дверные гвозди»!

      – «Продлится до Судного дня»!

      – «Ни кола ни двора»!

      – «Пища богов»!

      – Мы вовсе не фанаты рэпа! – вздохнул Ллойд. – С чего они взяли, что мы любим рэп?

      – «Играть обетом»!

      – Уже было, – сказал Харпер.

      – «Набить оскомину»!

      – Это ты нам оскомину набил, – ввернул Ллойд.

      – «Знавать лучшие дни»!

      – «Убить добротой»!

      – Убейте меня хоть чем-нибудь, – попросил Фокс. – Пожалуйста!

      – «Воплощенный дьявол»!

      – Ха! «Ревность – чудище с зелеными глазами»!

      – Всё нелюди какие-то.

      Тут мистер Паско вдруг вскочил с места:

      – Харпер! Фокс! Ллойд! Что вы себе позволяете?

      – Цитируем Шекспира, сэр, – сказал Фокс.

      – В нашем безумии есть своя логика, сэр, – выдал Ллойд. – Уходим. Немедленно!

      – «Он обличает бывший блуд»! – вполголоса объявил Харпер.

      – Мы – «посмешище», – сказал Ллойд.

      – «Всех одним налетом», – сказал Фокс, когда они втроем протискивались мимо меня под скрежет стульев.

      Как только двустворчатая дверь закрылась, Алина нажала на клавишу «Стоп», и Айвор вновь заговорил:

      – Итак. У нас к вам дело… Есть пьеса… Она о бандах, она о насилии, она о родственных связях, о предрассудках, о любви… – Айвор сделал паузу, прежде чем завершить фразу, – и о сексе! – Он выжидал, наклонив голову, а по залу прокатывался ропот. – Это пьеса Уильяма Шекспира. И называется она… «Ромео и Джульетта». Если вы думаете, что знаете ее как свои пять пальцев, поверьте мне, это не так. Театральный кооператив «НДМ» будет ставить ее здесь, этим летом, совершенно по-новому. А звездами… – Айвор вытянул руки в стороны, по-гангстерски растопырив на каждой два пальца, – станете вы! Пять недель репетиций, четыре спектакля. Мы будем учиться танцевать, драться…

      – Мы будем учиться существовать, – добавила Алина, обводя нас темными глазами, и в первый раз мы умолкли и притихли.

      – Существовать на сцене и за ее пределами. Мы будем учиться тому, как обитать в этом мире,