О любви (сборник). Надежда Тэффи

старик, а ведете себя, как мальчишка», – и вытурил меня из дому.

      С тех пор мы не встречались. Но я знаю, что этого момента она никогда не забудет. И знаю, что она будет избегать встречи со мной. Бедняжка! Но ты притихла, моя дорогая девочка? Ты боишься меня. Не надо бояться Вовочку!

      Он сделал «мусеньку», поджав губы бантиком и поморгав глазами.

      – Вовочка добленький.

      – Перестаньте, – раздраженно сказала Лизочка. – На нас смотрят.

      – Не все ли равно, раз мы любим друг друга. Ах, женщины, женщины. Все вы на один лад. Знаете, что Тургенев сказал, то есть Достоевский – знаменитый писатель-драматург и знаток. «Женщину надо удивить». О, как это верно. Мой последний роман… Я ее удивил. Я швырял деньгами, как Крез, и был кроток, как Мадонна. Я послал ей приличный букет гвоздики. Потом огромную коробку конфет. Полтора фунта, с бантом. И вот, когда она, упоенная своей властью, уже приготовилась смотреть на меня как на раба, я вдруг перестал ее преследовать. Понимаете? Как это сразу ударило ее по нервам. Все эти безумства, цветы, конфеты, в проекте вечер в кинематографе Парамоунт и вдруг – стоп. Жду день, два. И вдруг звонок. Я так и знал. Она. Входит, бледная, трепетная… «Я на одну минутку». Я беру ее обеими ладонями за лицо и говорю властно, но все же – из деликатности – вопросительно:

      «Моя?»

      Она отстранила меня…

      – И закатила плюху? – деловито спросила Лизочка.

      – Н-не совсем. Она быстро овладела собой. Как женщина опытная, она поняла, что ее ждут страдания. Она отпрянула и побледневшими губами пролепетала:

      «Дайте мне, пожалуйста, двести сорок восемь франков до вторника».

      – Ну и что же? – спросила Лизочка.

      – Ну и ничего.

      – Дали?

      – Дал.

      – А потом?

      – Она взяла деньги и ушла. Я ее больше и не видел.

      – И не отдала?

      – Какой вы еще ребенок! Ведь она взяла деньги, чтобы как-нибудь оправдать свой визит ко мне. Но она справилась с собой, порвала сразу эту огненную нить, которая протянулась между нами. И я вполне понимаю, почему она избегает встречи. Ведь и ее силам есть предел. Вот, дорогое дитя мое, какие темные бездны сладострастия открыл я перед твоими испуганными глазками. Какая удивительная женщина! Какой исключительный порыв!

      Лизочка задумалась.

      – Да, конечно, – сказала она. – А по-моему, вам бы уж лучше плюху. Практичнее. А?

      Самоотверженная любовь

      Посвящ. Lolo

      Лиля Люлина была босоножка.

      Танцевала она, положим, редко, да и то в башмаках, потому что муж Люлиной, трагик Кинжалов, был ревнив и ставил вопрос ребром:

      – Сегодня откроешь руки, завтра ноги, а послезавтра что?

      И вот из страха перед этим трагическим «послезавтра» Люлина и отплясывала свои босоножные танцы в чулках и туфлях.

      Да это и не огорчало ее.

      Ее огорчало совсем другое: она любила карты, а трагик не любил ее любовь к картам.

      Она дулась в