Жизнь и приключения Заморыша. Иван Василенко

столом сидела растрепанная старуха и пила чай с сахаром вприкуску.

      – Что, опять подралась? – спросила она равнодушно.

      – Нет, – ответила девчонка. – Я тут одному нос расквасила: пусть не нападает на маленьких. Да ты ж посмотри, бабуся, кого я привела! Это ж тот цыганенок, который напугался поезда, помнишь? А теперь он ходит с трубой по базару, представления разные делает. Ох, умора!..

      Бабка сонно сказала:

      – Никакой он не цыганенок. Самый обыкновенный хохол.

      – Ну, хохол, – без спора согласилась девчонка. Она оглядела меня и засмеялась. – Бабка, посмотри, он уже в длинных брюках! Он уже кавалер! Ох, умора!

      Но тут от всего пережитого я стал дрожать. Бабка заметила и сказала:

      – Он перемерз. Ты его положи на топчан и укрой шалью.

      Рыжая потянула меня за руку и, когда я лег, укрыла. Потом и сама села на топчан.

      – Хочешь, я тебе сказку расскажу? – спросила она. – Слушай: жили-были два гуся, вот и сказочка уся. Хорошая?

      Я успокоился и перестал дрожать. Она сказала:

      – Ну, теперь вставай, садись за стол: бабка тебе чаю нальет. Нальешь, бабка?

      – Налью, – ответила бабка. – Что мне, чаю жалко?

      Она нацедила из жестяного чайника в стакан чаю и положила передо мной огрызок сахара:

      – Угощайся.

      Никогда я в нашей чайной не пил с таким удовольствием чай, как теперь, в этой будке.

      Вдруг в углу, в железной коробке, которую я еще раньше приметил на стене, что-то затарахтело. Бабка взяла со стола две палочки – одну с красным флажком, другую с желтым – и, кряхтя, пошла из будки.

      – Это что она понесла? – спросил я.

      – Сигналы, – объяснила рыжая. – Бабка всеми поездами командует. Покажет машинисту красный флажок, тот сейчас же: «Стоп, машина!» А желтый покажет – ничего, прет себе дальше. А ты по морю плавал?

      Я признался, что не плавал.

      – Там тоже флажками переговариваются. Вот идет посудина, а навстречу ей другая. Сейчас же на первой флажки кверху поднимаются. Это значит: «Эй, старая калоша, куда путь держишь?» А с другой отвечают: «А тебе какое дело, корыто дырявое? Хоть бы и в Бердянск!»

      Будка начала мелко дрожать. Издали донесся глухой грохот. Он все нарастал и нарастал, и вот уже ничего на свете не осталось, кроме этого страшного грохота. Рыжая что-то мне кричала, но я не мог разобрать ни слова.

      Когда грохот вдали смолк, бабка вернулась и налила мне еще чаю. От железной печурки в будке было жарко, а тут еще чай – меня разморило, и я стал клевать носом.

      – Пусть еще полежит, – сказала бабка. – Ничего, пусть.

      Я лег и задремал. А когда проснулся, то услышал:

      – Мне что, мне бы только дожить, когда ты замуж выйдешь, а там и умереть не страшно, – говорила бабка.

      – Я замуж не выйду, – отвечала рыжая.

      – Чего так?

      – Я конопатая.

      – Ну и что ж, что конопатая! И конопатые выходят. Это первое. А второе, конопатки зимой сходят, а для лета можно купить мазь «Мадам Морфозу».

      Заметив, что я проснулся, бабка сказала:

      – Вот