Чудовище. Дженни Даунхэм

золотой?

      – Ну как же. Айрис и мама такие красавицы. Ты учишься на архитектора. Теперь еще эта свадьба мечты. А во мне что хорошего? Ты знал, что при мне твоему отцу не работается дома? Я краду у него творческие силы.

      – Да он так шутит.

      – Вернись, пожалуйста. Спаси меня.

      Касс рассмеялся.

      – Тебя не надо спасать. Ты несокрушима.

      – Как тараканы?

      – Как сама наша планета. Как ветер и камни.

      Его слова запали мне в душу. Я представила себя богиней с длинными шелковистыми локонами, которая держит небо на голых руках.

      – Просто не попадайся ему на глаза, – посоветовал Касс. – Так будет лучше.

      Образ богини тут же растаял.

      – Это как? Мы с ним живем под одной крышей, вдобавок меня теперь, наверное, в наказание на несколько месяцев запрут дома.

      – Старайся не путаться у него под ногами. Молчи и кивай. Ты же умнее его.

      – Как ты можешь так говорить? Мне же всего пятнадцать!

      – Он грозен только на словах.

      – Ты ему никогда не возражаешь, вот он тебя и не ругает. Думаешь, это так просто?

      – А я и не говорил, что это просто.

      – Да и грозен он не только на словах. В последнее время он как-то странно на меня посматривает.

      – Потому что ты красивая.

      – Да не в этом смысле! Не говори так. Я имею в виду, он на меня смотрит так, будто что-то задумал. Как лев на антилопу.

      Касс вздохнул.

      – Мне пора.

      Ему за меня неудобно. Или он занят. Может, собрался на концерт или в клуб. Он отлично танцует – уверенно, но без лишней серьезности. Все девицы в клубе будут пялиться на него, и мысли о нем разгорячат их до предела.

      У Касса тренькнул телефон, он извинился, мол, надо прочесть сообщение, а потом снова сказал, что ему пора бежать.

      Меня так и подмывало спросить, кто ему пишет, но не хотелось, чтобы он подумал, будто я его преследую, и я задала вопрос о единственной девушке, которую знала по имени:

      – Как там Керис?

      – Норм.

      – Она уже к тебе приезжала?

      – Нет еще.

      Его ответ внушил мне надежду, что этого никогда и не случится. Трудно поддерживать отношения на расстоянии в сотни миль. В сто девяносто восемь миль, если быть точной. Мы-то с Кассом одна семья, и я его точно увижу. А девушки приходят и уходят.

      6

      Керис оглядела мою серую школьную юбку, носки, синюю рубашку и черные туфли на плоской подошве.

      – Я тобой восхищаюсь, – призналась она. – Такое безразличие к чужому мнению – настоящий талант.

      Я сидела по-турецки на ковре в комнате Керис – она устроилась на подоконнике. В старших классах форму уже не носят, так что Керис была в коротком джинсовом платье. Когда Керис подносила ко рту вейп, из-под платья высовывалась белая кружевная бретелька лифчика.

      – О чем ты? – не поняла я. – Разумеется, мне не безразлично чужое мнение.

      – Правда, что ли? А так не скажешь. – Она выпустила струйку сладковатого дыма. – Такое ощущение, будто тебе плевать на всех и вся.

      – Я не хотела портить им праздник. Это получилось случайно.

      Керис