Царь-Сторож. Эдуард Русаков

до копейки?..

      – Бедная мама, – прошептал Кузя.

      – "Бедная мама"… Ты что, забыл?! – крикнул Валера, вскакивая и подходя к нему. – Забыл, как она валялась в своей блевотине, а мы стояли рядом, два щенка, плакали и просили: мамка, вставай, мамка!.. Ты это забыл?

      – Я все помню, – сказал Кузя. – И я всегда ее очень жалел… А ты бросил – ее и меня – и уехал в этот Кырск. Ты нас бросил.

      – Дурак! Разве мог я с ней оставаться? Мне было стыдно, что у меня – такая мать… вот я и сбежал! И потом – я хотел быть свободным. И не жалею ни о чем. А оплакивать горькую пьяницу, которая случайно – совершенно случайно! – была моей матерью, я не собираюсь. Слышишь, ты? И не распускай слюни, меня тошнит, я не могу видеть твою заплаканную физиономию!

      Я вдруг со страхом подумала, что Кузя сейчас набросится на брата – ведь я знала его силу. Нет, Кузя сидел и молчал.

      – Валера, послушай, – сказала я, осторожно трогая его за плечо, – ведь нельзя так – о матери… нельзя…

      Он быстро взглянул на меня – я отшатнулась.

      – Ах, о матери – нельзя?! – даже взвизгнул Валера. – Ах, мать – это святое слово! Ах, мать – это… это… это четыре буквы – и все! Фу! По-вашему, каждая женщина – святая? Ведь почти каждая – мать! Так, что ли? Так? Да вы что, в конце-то концов, за дурака меня принимаете? Развесили таблички: то нельзя, это нельзя, не курить, не сорить, не плевать, мать не ругать, женщину не трогать, животных не обижать, рыбу не глушить, родину любить, партии служить, детей не бить, вино не пить, голым не ходить… да пошли вы все – знаете, куда?! Кузя, ведь ты же мусор, мент, ты сотрудник милиции… может, арестуешь меня? Ну – где твои наручники? На, бери меня! Бери! У-у, суки… как вы мне все надоели… Оставьте, оставьте меня в покое!

      Я со страхом смотрела на него – он был бледен, дрожал, трясся от ненависти.

      А Кузя все так же молча сидел в кресле. Казалось, он был контужен – и ничего не слышал.

Глава пятая

      Среди ночи я проснулась – Валеры рядом не было.

      Кузя спал на полу, на матраце. Стонал во сне.

      Я тихонько встала, вышла на кухню.

      Валера стоял на коленях, возле окна, положив на подоконник руки и голову. Я подошла ближе, встала на колени рядом с ним, пригляделась – Валера спал. Лицо его было мокрым от недавних слез.

      Никогда я так сильно не любила его, как в ту ночь.

Глава шестая

      На другой день братья улетели в родной город, на похороны матери.

      Дня через три оба вернулись.

      Кузя решил пожить немного в Кырске – отвлечься, развеяться. Он специально для этого взял отпуск. Заодно хотел узнать насчет условий поступления в юридический институт, у него давно был такой план.

Глава седьмая

      В следующую субботу мы решили съездить в лес, устроить нечто вроде пикника. Для полноты компании пригласили Вику.

      День был чудесный. Тогда, в семьдесят пятом, под Кырском еще можно было найти заповедные уголки, еще кое-где зеленела трава и шумели деревья, и цвели ромашки, и пчелы гудели, и можно было напиться из родника, и зажарить шашлык на костре…

      Об умершей матери, конечно, не заикались.

      Кузя