Мелкий бес. Федор Сологуб

Клавдюшка закуску принесет. Копа, шевелись, – крикнула она в кухню.

      Но уже Передонов разливал водку по рюмкам и бормотал:

      – Чего ждать, время не ждет.

      Выпили и закусили пирожками с черносмородинным вареньем. У Передонова, чтобы занимать гостей, только и было в запасе, что карты да водка. Так как за карты сесть еще нельзя было, – чай надо было пить, – то оставалась водка.

      Меж тем принесли и закуску, так что можно было и еще выпить. Клавдия, уходя, не затворила двери, и Передонов забеспокоился.

      – Вечно двери настежь, – ворчал он.

      Он боялся сквозняка, – простудиться можно. Поэтому в квартире всегда было душно и смрадно.

      Преполовенская взяла яйцо.

      – Хорошие яйца, – сказала она, – где вы их достаете?

      Передонов сказал:

      – Это еще что яйца, а вот в нашем имении у отца курица по два крупных яйца в день круглый год несла.

      – Что ж такое, – ответила Преполовенская, – эка невидаль, нашли чем хвастать! У нас в деревне была курица, несла в день по два яйца и по ложке масла.

      – Да, да, и у нас тоже, – сказал Передонов, не замечая насмешки. – Если носят другие, так и она несла. У нас выдающаяся была.

      Варвара засмеялась.

      – Петрушку валяют, – сказала она.

      – Уши вянут, такой вздор вы несете, – сказала Грушина.

      Передонов свирепо посмотрел на нее и ответил с ожесточением:

      – А коли вянут, оборвать их надо.

      Грушина смутилась.

      – Ну, уж вы, Ардальон Борисыч, всегда такое скажете! – жалобно сказала она.

      Остальные сочувственно смеялись. Володин, щуря глаза и потряхивая лбом, смешливо объяснял:

      – Если у вас уши вянут, то вам их оборвать надо, а то нехорошо, коли они у вас завянут и так мотаться будут, туда-сюда, туда-сюда.

      Володин показал пальцами, как будут мотаться вялые уши. Грушина прикрикнула на него:

      – Ну уж вы, туда же, сами ничего придумать не умеете, на готовенькое прохаживаетесь! Володин обиделся и сказал с достоинством:

      – Я и сам могу, Марья Осиповна, а только как мы в компании приятно время проводим, то отчего же не поддержать чужую шутку! А если это вам не нравится, то как вам будет угодно, – как вы к нам изволите, так и мы к вам изволим.

      – Резонно, Павел Васильевич, – со смехом одобрил его Рутилов.

      – Уж Павел Васильевич за себя постоит, – с лукавою усмешкою сказала Преполовенская.

      Варвара отрезала кусок булки и, заслушавшись затейливых речей Володина, держала нож в руке. Острие сверкало. Передонову стало страшно, – а ну, как вдруг зарежет. Он крикнул:

      – Варвара, положи нож!

      Варвара вздрогнула.

      – Чего кричишь, испугал! – сказала она и положила нож. – Ведь вы знаете, у него все привереды, – объяснила она молчаливому Преполовенскому, видя, что он поглаживает бороду и собирается что-то сказать.

      – Это бывает, – сладостным и грустным голосом заговорил Преполовенский, – у меня был один знакомый, так тот иголок боялся, все боялся, что его уколют