Живой мертвец. Андрей Зарин

с укором заговорил Сидор. – Восемь часов, а он дрыхнет! Вставай, ленивец! Вот я ужо…

      Павел пришел в себя и обозлился.

      – Чего же мне делать‑то, вставши? – сказал он. – На вас глядеть, что ли?

      – Так! А чистоту блюсти?

      – Да чего ее блюсти‑то? Барина нет, все прибрано.

      – А приедет? Ты гляди, рожа‑то у тебя? Опухла ведь вся! Лопнуть хочет! А космы… Поди, поди, умойся, очухайся, а то я тебя как возьму за вихры! – Он погрозился и пошел дальше.

      Гостиная с пузатой мебелью красного дерева, с ясно навощенным полом, картинами на стенах и клавикордами действительно блестела чистотою. Дальше были рабочая комната и спальня, затем курительная с низкой турецкой мебелью, с целой стойкой трубок, оружием по стенам и, наконец, столовая; все было в таком порядке, что хоть сейчас вводи хозяйку и хвастайся.

      Сидор Карпович остановился в прихожей, торжественно понюхал табаку и прошел в кухню, где Степан Лукьянов разводил уже жаркий огонь.

      – Наше вам! – приветствовал он дворецкого. – Как почивать изволили?

      – Ничего себе. Спасибо, Лукьяныч! – ответил старик, присаживаясь у стола. – Поснедать бы чего малость, а? Червячка заморить! А? – И он подмигнул повару. – В одночасье!

      Скоро перед стариком стояли штоф» Ерофеича», тарелка груздей и кусок жирной грудинки. Старик жадно начал выпивать и закусывать, говоря в то же время:

      – Не иначе, как нынче должен барин приехать. Ишь, неделя как нету, а обещал в три дня обернуться. Марья‑то Сергеевна, поди, стосковалась! Ты, Лукьяныч, нынче изготовь к господскому обеду все по правилу. Беспременно будет.

      – Сидор Карпыч! – вдруг раздался испуганный оклик, и в кухню влетел Павел.

      Дворецкий поднял на него укоризненный взгляд.

      – Ну, чего орешь? – спросил он. – Сидор Карпыч! Сам знаю, что Сидор Карпыч! Чего тебе?

      – Еремей приехал! – ответил Павел. – Да с телегою.

      – Ну, ну! Барин послал и приехал. Зови его сюда!

      – Барин, да не наш, а Митрий Власьев! И Федька с ним.

      – Ну, Федька, и пусть Федька. Зови их!

      Но в эту минуту без всякого зова в кухню вошел Еремей и остановился перед Сидором, не снимая с головы шапки. Старик сурово взглянул на него.

      – Чего шапки то не снимешь? – сказал он. – Ишь, словно в кабак ввалился. Зачем барин прислал?

      – Было бы перед кем шапку ломать, – ответил Еремей, нагло улыбнувшись. – Довольно! Покланялись!

      Старый Сидор даже откинулся от такой наглой речи. А Еремей продолжал:

      – А барин прислал за тем, чтобы все, что ни есть в доме, на воз уложить и к себе везти, а тебя, старого пса, на веревку взять да к той же телеге привязать! За тем и приехали! А вы живо! Помогать!

      Дворецкий ничего не понял из его речи, но в то же время услышал в комнатах какую‑то возню и грохот.

      – Стой! – сказал он сердито. – Что ты там намолол? Пьян, что ли? Какой барин? Куда везти?

      – К нашему барину, – ответил Еремей, – к Дмитрию Власьевичу Брыкову, потому как Семен‑то Павлович побывшился…

      – Как