Двоевластие. Андрей Зарин

дворе свой меч, снял шлем и латы, отдал их Антону и в одном шелковом кафтане пошел прямо в баню, стоявшую на заднем дворе, недалеко от сада.

      – И будет вам ужо! – сказал Антон перепуганной дворне.

      Князь вошел на крыльцо бани и несколько мгновений простоял, собираясь с силой; потом он разом толкнул дверь и вошел в первую горенку. Там сидели высокая, сухая, с желтым, сморщенным лицом старуха и несколько сенных девушек. Увидев князя, они взвизгнули и повалились ему в ноги. Одна старуха не стала на колени и смотрела на князя живыми черными глазами.

      Князь пытливо посмотрел на нее и спросил:

      – Ты и будешь бабка – повитуха, что из Коломны?

      Старуха отрывисто поклонилась князю в пояс и ответила:

      – Истину, батюшка, молвил. Я и есть!

      – А звать тебя?

      – Звать, батюшка – князь, Ермиловной с Сорочьих.

      – Ты же и княгиню пользуешь? Что с ней?

      – С испуга выбросила, батюшка. Согрешила! Ты уж не будь к ней немилостив, – бойко проговорила она, снова отрывисто кланяясь.

      Князь сверкнул на нее взором, но она не потупилась.

      – Ведь не с охотки, – продолжала она. – Я к тому, что теперь она в расслаблении. Напугаешь ее, руда {Кровь.} бросится и не заговорить мне… Помрет!

      Князь вздрогнул и отступил.

      – Помилуй Боже! – сказал он смиряясь. – А заглянуть можно?

      – В щелочку! Подь сюда!

      Девки все время стояли на коленях и давались диву, как сумела смирить Ермиловна грозного князя. Воистину привороты всякие знает.

      – Посмотри и иди! – сказала тем временем старуха, – а я подготовлю ее, болезную… После придешь.

      – Ладно, старая, – ответил князь и осторожно заглянул в щелку.

      В предбаннике, прямо на полу, на пышной перине лежала молодая княгиня в полубесчувственном состоянии. Бедная! Как побледнела она: лежит, что плат, белая. Лицо – осунулось, нос и подбородок заострились, а вокруг глаз легли темные круги. Сердце князя сжалось тяжелым предчувствием. Он обернулся к старухе:

      – Умрет княгиня – не видать тебе Коломны!

      – Зачем умирать! Жить будет, – ответила старуха. – Иди пока что, а то еще по голосу признает, всполохнется.

      Князь осторожно вышел, прошел в дом, вошел в молельню, всю завешанную образами, и упал на колени пред иконою Николая Чудотворца. Некоторое время он лежал молча, прижавшись лбом к полу, потом поднял голову и, широко крестясь, заговорил:

      – Святый угодник и чудотворец, вразуми и наставь! Да не знает мое сердце злой неправды, да не опустится рука моя на невинного. Владыко и чудотворец, не оставь милостью: помоги сына найти, а я за то воздвигну храм имени твоего. – Он обернулся к иконе Варвары – великомученицы. – Пошли, угодница, здоровья княгинюшке. Закажу паникадило чистого серебра в три пуда!

      Он встал и приложился к образам; после того он, успокоенный, вышел на крыльцо и позвал Антона.

      – Зови Степаныча! – сказал он, садясь на крыльцо.

      Не подошел, а подполз, как раньше Влас, к нему старший ключник.

      – Ну, мой верный слуга, расскажи‑ка мне, –