Свобода уйти, свобода остаться. Вероника Иванова

А если корову взял, то надо с нее приплода как можно больше получить? А лошадь заездить, чтобы едва дышала?

      – Ну… Это… – Темный взгляд устремляется в небо.

      Усмехаюсь:

      – Все с тобой ясно.

      – Это что ясно-то? – обиженно сопит девчонка.

      – С такой хваткой тебе надо караваны водить. Всех купцов за пояс заткнешь!

      – А и заткну! – Гордо вздернутый нос кажется еще курносее.

      – Желаю удачи.

      – А ты как?

      – Что – я?

      – Свою выгоду еще не нашел?

      – И искать не буду.

      – Почему?

      – Потому что она мне не нужна.

      – Так-таки и не нужна? – не верит пигалица. – Врешь!

      – В том, что мне нужно, никакие дары помочь не смогут.

      Никакие дары. Никакие волшебники. Никакие боги. Разве счастье можно купить или получить в подарок? Только заслужить. Но пока не знаю как. И никто ведь рассказать не сможет, потому что не знающему счастья и сказать нечего, а тот, кто счастлив, слов не подберет…

      – Приехали, кажись! – заявляет возница.

      И верно, приехали.

      Спрыгиваю в дорожную пыль.

      Да, с этой самой развилки уходит на север дорога к дому, в котором я родился и вырос. К Лунной Излучине. Как же хорошо вернуться! Вдыхаю полной грудью острую свежесть молодой листвы. Там, за рощицей шуршат по гальке воды Лавуолы. Я почти слышу их зов, вечный и нежный… Уже иду. Осталось недолго.

      Забираю корзинку с притихшим Микисом. Девчонка потягивается, разминая спину, одергивает холщовое платье, смешно топорщащееся на плоской пока груди.

      – Сколько попросишь за то, что подвезла?

      Темные глаза изучающе смотрят на меня. Вдох, другой.

      – То, что имеет цену, ты уже отдал.

      – Разве мы рассчитывались? Не помню.

      – Сердце запирать от солнца не стал – чем не плата? И опалить ведь может, а ты не побоялся.

      – Солнце? Опалить?

      Кажется, кто-то из нас перегрелся. И похоже, не я: у меня-то на голове шляпа.

      – И за дары не держишься, умничка! Так и живи. Больно будет – живи. Плохо будет – все равно живи. Потому что должен жить. Потому что самый дорогой дар ты сможешь подарить только сам себе, и не иначе!

      – Что за…

      – И помни: детское сердце – оно зорче взрослого. Вот здесь взрослей. – Ладошка касается виска. – А здесь не торопись! – ложится на грудь.

      – О чем ты говоришь?

      – А совсем невмоготу станет, так и быть, поболтаем снова. Только я не сама к тебе приду: мне большие вольности не к лицу. Я своего друга прийти попрошу. Он не откажет, он добрый. Добрее меня… Ну, прощевай покуда, светлый dan!

      Тру глаза что есть мочи, но не понимаю, как в одно мгновение дорога передо мной смогла опустеть. Только прозрачная тень всколыхнула воздух и задела меня приторно-жженым раздвиганием Пластов. Так пахнет всякий раз, когда возникает мой рабочий Портал, и я очень хорошо знаю этот резкий аромат. Но откуда ему взяться посреди проселочной дороги? И другой вопрос, куда более важный: как могла открыть и закрыть