Взбаламученное море. Алексей Писемский

полно – перестань, не надсажай ты меня, – воскликнула вдруг Соня и залилась горькими слезами.

      – Чтой-то, барышня, вы все плачете? Хорошо ли это! – утешала ее Маша, сама готовая расплакаться.

      – Тошно мне, Маша, тошно! – говорила Соня, пересаживаясь к подруге и обнимая ее.

      Маша была совсем счастлива.

      – Что же вам тошно-то? – спросила она.

      – Замуж не хочется итти… – Соня не кончила.

      – Али вам не люб жених-то?

      – Да… Я люблю другого! – прибавила Соня уже шопотом и скрывая свое лицо на груди Маши.

      – Дело-то какое! – произнесла та, качая головой: – для-че ж вы, барышня, за того-то нейдете?

      – Молод он очень, да и мать у него скверная! – произнесла Соня.

      – Поди ты! – удивлялась Маша.

      – А тебе, Маша, нравится кто-нибудь? – спросила Соня, уставляя на подругу свое пылающее лицо.

      – Нету еще, – отвечала та наивно: – вон к папеньке семинаристы ходят, да нехороши только: нескладные такие!

      – А что, Маша, как выйдешь замуж, другого любить грех?

      – О, что за важность, ничего! Вот в нашем званьи, так нельзя!

      – Отчего же у вас нельзя?

      – Ну, батюшку-то расстригут, как попадейка-то полюбит другого.

      – Стало-быть и нам нельзя! – проговорила Соня печально.

      Так журчали их тихие голоски, как бы чистый, маленький ручеек среди неприступных скал и гор окружавшей их действительности.

      Но дверь распахнулась, и вошел Виктор, тоже один из порядочных обломков, задерживающих их в человеке всякое искреннее чувство. Соня сейчас же поспешила обтереть слезы и сделала вид, будто бы смотрит на работу Маши. Та, в свою очередь, не смела глаз поднять: Виктор и ее, как Иродиаду, ловил в сенях. На этот раз, впрочем, он был очень серьезен и важен. Вслед за ним приехала Надежда Павловна. Виктор отнесся к ней как-то свысока.

      – Что Яков-то Назарыч так долго делает в Москве? – спросил он ее вдруг.

      Надежда Павловна посмотрела на него.

      – Известно что!

      – Он, говорят, там лечится?

      Надежда Павловна еще с большим удивлением взглянула на сына.

      – Кто ж это тебе сказывал?

      – Водой, говорят, лечится; хорош жених! – отвечал Виктор насмешливо.

      При всем старании, он никак не мог скрыть ненависть к сестре, и, кажется, величайшим бы счастием его было ее несчастие.

      Надежда Павловна сейчас же поняла, к чему он это говорил.

      «Этакое ехидное животное!» – сказала она мысленно себе и спросила его вслух суровым голосом:

      – Что, долго ты здесь пробудешь? Долго еще продолжится твой отпуск?

      Виктор, заложив руки в карманы, отвечал с важностью:

      – Я здесь совсем остаюсь… поступлю к губернатору в адъютанты.

      Надежда Павловна почти затрепетала от страха.

      – Разве тебя берут? – спросила она.

      – Вероятно! – отвечал Виктор.

      Он, действительно, после первого же знакомства с Марьей Николаевной, начал беспрестанно ездить к ним в дом, ужасно как умел подделываться,