Взбаламученное море. Алексей Писемский

у меня руку!.. Только и всего!.. – рассказывала сумасшедшая.

      Надежда Павловна ее больше не расспрашивала и, возвратившись в свою комнату, опустилась на кресла.

      – Господи! Только этого недоставало! – воскликнула она.

      «А кто в этом виноват?» – шевельнулось в ее мыслях. – «И он, и я, и люди, и Бог!» – произнесла мысленно бедная мать.

      Часть вторая

      1. Британия

      Огромные часы на угловом здании старого университета показывали два часа. Из нового университета, по его наклоненному двору, выходили уже студенты. Внизу юридических аудиторий молодцеватый студент надевал на себя калоши и шинель, а со спиральной лестницы, с самой верхней ее площадки, другой студент, свесив голову за перила, несколько знакомым нам голосом, кричал ему:

      – Бакланов, вы в Британию?

      – В Британию, – отвечал старый наш приятель.

      – И я приду!

      – Ну да! – подтвердил Александр, и когда он торопливо проходил через средний подъезд, швейцар Михайла дружелюбно заметил ему:

      – Что, не сидится, видно, на лекции-то!

      – Дела есть поважней лекций! – отвечал ему Бакланов серьезно.

      Михайла усмехнулся ему вслед.

      С тех пор, как мы расстались с нашим героем, он значительно возмужал: бакенбарды его подросли, лицо сделалось выразительней. Во всей его походке, во всех движениях было что-то мужественное, смелое… Видно, что он решился смело и бойко итти навстречу жизни.

      Перейдя улицу, он, прямо напротив манежа, повернул в трактир с грязноватою вывеской и начал взбираться по деревянной, усыпанной песком лестнице. Это-то и была Британия. Стоявший за прилавком приказчик несколько модно и с улыбкой поклонился ему. Бакланов мотнул ему головой, пройдя залу, повернул в комнату направо. В чистой, белой рубахе половой, с бледным и умным лицом, с подстриженною небольшою бородой и с намасленною головой, почти дружески снял с Бакланова шинель и положил ее на давно, как видно, приуроченное для нее место.

      – Бирхман и Ковальский были? – спросил Бакланов, садясь на диван.

      – Нет еще-с, не приходили, – отвечал половой.

      Бакланов приподнял ногу на стул, при чем обнаружил тончайшие, франтовские шаровары. Его сюртук, с маленьким голубым воротником, тоже сидел на нем щеголевато.

      Половой подал ему трубку и растрепанный номер «Репертуара».

      – А кто в бильярдной есть? – спросил Бакланов.

      – Проскриптский, кажется-с…

      – О, чорт с ним! – произнес с досадой Бакланов.

      Половой усмехнулся.

      – Вчера у них с Варегиным и была же пановщина.

      – В чем?

      – Да все о душе-с.

      – И кто же кого?

      Половой пожал плечами.

      – Бог их знает: Варегин-то словно бы правильнее на словах говорил.

      – Варегин – умница!

      – Да-с, – согласился и половой: – господин большого рассудка. Говорят, он из нашего, из простого звания-с.

      – Он мещанин. Тогда наследник с Жуковским путешествовал. Ему его и предст�