В водовороте. Алексей Писемский

этом покраснел.

      – А мне казалось, – воскликнула она, – что тут есть маленькая любовь… Ты знаешь, что из учительниц я делаю ее начальницей?

      – Будто? – спросил князь как бы совершенно равнодушным голосом.

      – Решительно! Elle me plait infiniment!..[30] Она такая усердная, такая привлекательная для детей и, главное, такая элегантная.

      Анна Юрьевна хоть и бойко, но не совсем правильно изъяснялась по-русски: более природным языком ее был язык французский.

      – Я совершенно полагала, что это одна из твоих боковых альянс, – продолжала она.

      – Одна из боковых альянс?.. – повторил насмешливо князь. – А вы полагаете, что у меня их много?

      – Уверена в том! – подхватила Анна Юрьевна и захохотала. – Il me semble, que la princesse ne peut pas…[31], как это сказать по-русски, владеть всем мужчиной.

      Князь нахмурился еще более. Такой разговор о жене ему, видимо, показался не совсем приятен и приличен.

      – Je crois qu'elle est tres apathique[32], – продолжала Анна Юрьевна.

      – Et pourquoi le croyez vous?[33] – спросил князь, уже рассмеявшись.

      – Parce qu'elle est blonde![34] – отвечала Анна Юрьевна.

      – Mais vous l'etes de meme![35] – возразил ей грубо князь.

      – Oh!.. moi, je suis rousse!..[36] У нас кровь так подвижна, что не имела времени окраситься, а так красная и выступила в волосах: мы все – кровь.

      Князь покачал на это только головою.

      – Новая теория!.. Никогда не слыхал такой.

      – Ну так услышь! Знай это. A propos, encore un mot[37]: вчера приезжал ко мне этот Елпидифор Мартыныч!.. – И Анна Юрьевна, несмотря на свой гибкий язык, едва выговаривала эти два дубоватые слова. – Он очень плачет, что ты прогнал его, не приглашаешь и даже не принимаешь: за что это?

      – За то, что он дурак и подлец великий! – отвечал князь.

      – Но чем? – спросила Анна Юрьевна, уже воскликнув и настойчиво.

      – Всем, начиная с своей подлой рожи до своих подлых мыслей! – сказал князь.

      – Fi donc, mon cher![38] У всех русских, я думаю, особенно которые из бедных вышли, такие же рожи и мысли.

      Анна Юрьевна не совсем, как мы видим, уважала свою страну и свой народ.

      – Подите вы: у всех русских! – перебил ее князь.

      – Елпидифор, по крайней мере, тем хорош, – продолжала Анна Юрьевна, – что он раб и собачка самая верная и не предаст вас никогда.

      – Ну, я до рабов не охотник, и, по-моему, чем кто, как раб, лучше, тем, как человек, хуже. Adieu! – произнес князь и встал.

      – Ты уж едешь? – спросила Анна Юрьевна с неудовольствием.

      – Еду, нужно! – отвечал князь и при этом, как бы не утерпев, еще раз взглянул на «Ревекку».

      – Головой парирую, что ты едешь не домой! – сказала Анна Юрьевна, пожимая ему руку.

      – Не домой, – ответил князь.

      – Но куда же?

      – Куда нужно!

      – Если мужчина не говорит, куда едет, то он непременно едет к женщине.

      Князь не без досады усмехнулся.

      – У

30

Она мне очень нравится!.. (франц.).

31

Мне кажется, что княгиня не может… (франц.).

32

Я думаю, что она слишком апатична (франц.).

33

Почему же вы это думаете? (франц.).

34

Потому что она блондинка! (франц.).

35

Но вы также! (франц.).

36

О, я рыжая!.. (франц.).

37

Кстати, еще одно слово (франц.).

38

Полноте, мой дорогой! (франц.).