В водовороте. Алексей Писемский

с его учения о происхождении видов? Я немножко знаю эту теорию, – отвечала Елена.

      – Да, но ее надобно серьезно изучить, – возразил князь.

      – Разумеется! – подхватила Елена.

      – Книжка эта довольно толстая… – продолжал князь и, не откладывая времени, встал и взял со стола одну из книг. – Я думаю, мы можем и начать! – повторил он.

      – Хорошо! – отвечала Елена.

      Князь открыл книгу и хотел было приняться читать, но потом вдруг почему-то приостановился.

      – Ваша maman? – спросил он какой-то скороговоркой Елену.

      – Благодарю! Она у себя в комнате, – отвечала та.

      – Там? – спросил князь, указывая глазами на дверь.

      – Там!

      – Здравствуйте Елизавета Петровна! – воскликнул князь.

      – Здравствуйте! – отвечала госпожа Жиглинская, не поднимаясь с своего места: она ожидала, что князь непременно к ней войдет, но он не входил. – Благодарю за салоп! – прибавила госпожа Жиглинская.

      – О, что… Очень рад, – отвечал князь, немного сконфузясь.

      Елена тоже при этом вся вспыхнула.

      Князь затем замолчал и больше не стал говорить с Жиглинской-старухой: он находил, что совершенно достаточно с ней побеседовал. Насколько князю нравилась Елена, настолько противна была ему мать; своей массивной фигурой и нахальным видом госпожа Жиглинская внушала ему какое-то физиологическое отвращение к себе. Елена, с инстинктом и проницательностью умной девушки, чувствовала это и старалась мать свою не сводить с князем и не беспокоить его, так сказать, ею. Сама же госпожа Жиглинская, тоже замечавшая, что князь не совсем охотно с ней встречается и разговаривает, объясняла это совершенно иначе: она полагала, что князь, приволакиваясь за дочкой, просто ее притрухивает. «Ах, какой он глупенький, глупенький!» – рассуждала она сама с собой по этому поводу.

      Князь принялся, наконец, читать. Елена стала слушать его внимательно. Она все почти понимала и только в некоторых весьма немногих местах останавливала князя и просила его растолковать ей. Тот принимался, но по большей части путался, начинал говорить какие-то фразы, страшно при этом конфузился: не оставалось никакого сомнения, что он сам хорошенько не понимал того, что говорил.

      – Черт знает как досадно не знать хорошенько естественных наук! – воскликнул он как бы больше сам с собой.

      – Да, немного мы знаем, очень немного!.. – произнесла протяжно Елена. – Но вы, кажется, очень устали? – прибавила она, взглянув с участием на князя, у которого действительно от двухчасового чтения и от умственного при этом напряжения пот градом выступал на лбу.

      – Есть отчасти… – отвечал ей тот с улыбкою.

      – Ну, так бросимте; будет на сегодня! – разрешила ему Елена.

      – Будет, так будет! – согласился с удовольствием князь.

      Ему самому давно, кажется, гораздо более хотелось смотреть на Елену, чем в книгу.

      – Знаете что? – начала она потом, прищуривая немного свои черные глаза, и с этим выражением лица была очень хороша собою. –