Ветвления судьбы Жоржа Коваля т.1. Юрий Александрович Лебедев

(кроме Этл в Лос Анжелесе)[112]»[113].

      В дополнение к этому письму нужно сказать, что недавно появились важные сведения о том, что отец Этель все-таки получил должность, но не в Телеханах, а в Пружанах:

      «Этель в Беларуси была активным членом подпольной организации Бунд, хотя ее отец был раввином Пружан»[114].

      Между этими местечками около 100 километров, и семья не могла оставаться единой при получении такой должности. Не исключаю, что это случилось после отъезда Этель в Америку. Но, скорее всего, именно отъезд отца и матери из Телехан и «спровоцировал» отъезд Этель к мужу в Америку. В Телеханах она, даже уйдя из дома в связи с выходом замуж, помогала родителям (особенно матери), но уехать с ними в Пружаны она не могла (это означало потерю работы на стекольном заводе и источника средств к существованию), а одинокая жизнь в «заштатном местечке» при живом муже в Америке – разве это жизнь?

      Подтверждением слов Абрама о том уважении, которое оказывали Этель за ее «умственность и образцовое поведение», является трогательный сувенир – толстый кусок специально ограненного стекла с памятной надписью, изготовленный рабочими «стеклянной фабрики» в 1911 году, когда она покидала Телеханы. Он до сих пор хранится в семье Ковалей (см. фото на вклейке 1.4).

      Всю свою дальнейшую жизнь она посвятила семье, заботе о муже и сыновьях – и в американской, и в биробиджанской глубинке она «вела дом и хозяйство». Когда в последнее лето ее жизни у нее сильно сдало здоровье, у Абрама и Шаи возникла мысль о том, чтобы пригласить Жоржа приехать повидаться с ней. Но она, зная, что Жорж готовится к защите диссертации, не захотела отрывать его от этого важного с ее точки зрения занятия. И даже на смертном одре, за неделю до кончины, она думала о благополучии Жоржа и диктовала мужу такое письмо в Москву:

      «Пиши Жоржу пусть не горует, пусть не волнуется и привикает к тому что меня уж сегодня-завтра небудет. Нет у меня лучшего пожелания чем оставить Жоржа счастливым и здоровым… Пиши говорит Жоржу пусть ни делает ничего что может причинить ущерб его учению, чтобы труды его не пропали даром, а меня уж он все одно не застанет»[115].

      Автограф из письма А.И. Коваля Ж.А. Ковалю и Л.А. Ивановой от 21.08.1952 г.

      Через неделю, вернувшись с похорон, Абрам писал уже сам:

      «Дорогие Жорж и Мила

      В предидущем моем письме я вам писал всю правду о положении мамы, и вам уже было известно что ей нет спасения… <авторское многоточие> Этим самым вы уже предупреждены и подготовленные принять более печальную весть что твоей мамы Жорж уже нет… <авторское многоточие> Она скончалась вчера 28 в 17–30 часов. Похоронили ее сегодня – похоронили по всем правилам Еврейского обичая (так распорядились люди и мы не возражали). Участвовало при похоронах буквально все здешнее Еврейское население и много Руских женщин.

      Мы не давно вернулись домой и вот я взялся написать вам, хотя писать мне сейчас почти что невозможно…»[116].

      Хоронили

112

Сестра Этель, с которой она в 1911 г. приехала в Америку.

113

ДСАЖАК. Письмо А.И. Коваля Ж.А. Ковалю и Л.А. Ивановой от 17 сентября 1952 г. Сохранена орфография подлинника.

114

Мельцер Д. Американский гражданин – Герой России // Голос русскоязычной Америки, 05.07.2012. URL: http://www.forumdaily.com/amerikanskij-grazhdanin-geroj-rossii/

115

ДСАЖАК. Письмо А.И. Коваля Ж.А. Ковалю и Л.А. Ивановой от 21 августа 1952 г. Сохранена орфография подлинника.

116

ДСАЖАК. Письмо А.И. Коваля Ж.А. Ковалю и Л.А. Ивановой от 29 августа 1952 г. Сохранена орфография подлинника.