Философия права русского либерализма. Анджей Валицкий

1858 г. Чичерин выехал за границу. В Вене он вступил в серьезную дискуссию с Лоренцом фон Штейном, одним из своих учителей в науке о политике. В Турине большое впечатление на него произвели сессия парламента и свобода прессы. Вскоре он отправился во Францию и некоторое время находился при дворе великой княгини Елены Павловны, жившей тогда в Ницце. Осенью он прибыл в Лондон. Его основной целью была встреча с Герценом, возросший скепсис которого в отношении либеральных реформ в России был, по мнению Чичерина, опасен. Чичерин надеялся, что сумеет воздействовать на Герцена и убедить его в том, что подлинная задача русской эмигрантской прессы – это побуждение правительства к реформам при одновременном сдерживании растущей нетерпеливости радикалов[322].

      Однако достичь этой цели оказалось невозможным. Дискуссии Герцена с Чичериным, подробно описанные обоими, по сути, привели к окончательному разрыву их тактического союза. Чичерин суммировал разногласия в открытом письме, которое в декабре 1858 г. появилось на страницах герценовского “Колокола”[323]. Он обвинял Герцена в том, что тот полагается на “поэтические капризы” истории (а не на исторический Разум), прислушивается к голосу необузданных страстей и взывает к грубой силе. Он предупреждал Герцена, что отсутствие умеренности и здравого контроля крайне опасно для дела либеральных реформ в молодом, неразвитом обществе, и заявлял, что революционное нетерпение будет лишь играть на руку реакции.

      Герцен, в свою очередь, написал Чичерину частное письмо, которое позднее опубликовал в “Былом и думах”. Он приписывал Чичерину гегельянскую веру в разумную последовательность исторических эпох (“если прошедшее было так и так, настоящее должно быть так и так и привести к такому-то будущему”)[324], от чего сам полностью отказывался, видя в этом “геометрическую сухость доктрины”, “алгебраическую безличность” догмы[325]. Обвиняя Чичерина в подмене веры в Бога культом государства, он признавался: “Ваша светская, гражданская и уголовная, религия тем страшнее, что она лишена всего поэтического, фантастического, всего детского характера своего…”[326] В другом месте он охарактеризовал воззрения Чичерина как “философию бюрократии”[327]. Ниже мы увидим, как далеки от истины были эти слова.

      Многие русские либералы примкнули к Чичерину, но большая группа не желала отойти от Герцена. По мнению Кавелина, “открытое письмо” Чичерина было изменой политической оппозиции и поддержкой правительства[328].

      Из Лондона Чичерин вернулся в Европу. Он познакомился там со многими учеными и государственными деятелями, такими как А. Тьер и И. Пасси. Общие впечатления его от Запада были очень благоприятны: он не обнаружил здесь никаких признаков упадка, и это усилило его веру в исторический прогресс[329].

      Путешествие Чичерина по Европе продолжалось

322

Чичерин Б. Н. Воспоминания: путешествие за границу. М., 1931. С. 49–50 (далее: Воспоминания, 2).

323

Переиздано в: Чичерин Б. Н. Несколько современных вопросов. М., 1862.

324

Герцен. Былое и думы. Т. 2. С. 252.

325

Там же. С. 253.

326

Там же. С. 254.

327

Там же. С. 250.

328

Чичерин. Воспоминания, 2. С. 54–67.

329

Там же. С. 126.