Философия права русского либерализма. Анджей Валицкий

дала России возможность альтернативного пути развития, когда Боярская дума в 1610 г. предложила российскую корону Владиславу, сыну короля польско-литовской Речи Посполитой, на условиях формального договорного ограничения его власти. Если бы этот план осуществился (то есть если бы Владислав, царь-избранник, взошел на трон), история России пошла бы совершенно иным путем[358].

      Однако история не благоприятствовала делу закона и свободы в России, и поэтому характер русского народа, сложившийся в ходе исторических событий, также оказался чрезвычайно не-расположен к закону и свободе. В этом вопросе Чичерин занимал крайне пессимистическую позицию. Он с горечью признавал, что правовое сознание принципиально чуждо его современникам и что, как он сам говорил, русский народный характер далек от стремления к свободе[359]. Русский народ, утверждал Чичерин, лишен индивидуальной энергии и инициативы, он предпочитает опеку самостоятельности, не сознает своих прав и, по сути, любит, чтобы им управляли диктаторским путем; даже такие народные добродетели, как терпеливость, выносливость, готовность к самопожертвованию ради “царя и отечества”, не благоприятствуют развитию личной свободы. С другой стороны, в отличие от азиатских народов, русские люди неспособны к подлинно дисциплинированному повиновению: “принцип индивидуальности” у них слишком слаб, чтобы породить независимость и самостоятельность, но достаточно силен, чтобы в нем укрепились анархические наклонности[360]. Под правопорядком народ понимает подчинение и анархию, а не свободу; у него нет ни чувства “меры и границ”, ни уважения к связанным с ними ценностям[361]. Поэтому было бы большой ошибкой считать так называемый русский нигилизм западным заимствованием. В действительности нигилизм – оборотная сторона русской “широкой и щедрой” натуры, выражает, с одной стороны, скрытое желание “разгульности”, свободы от ограничений, а с другой – стремление к земному Абсолюту, свойственному людям, не прошедшим школу дисциплинированной, самоограничивающей свободы[362].

      Народный характер вовсе не является неизменным, он изменяется, но постепенно. Исходя из этого Чичерин заключал, что, хотя и нет причины отвергать возможность окончательной победы свободы в России, все же ее нельзя достичь быстро, путем резких перемен. Установлению политической свободе в России должны предшествовать введение и использование в полной мере свободы гражданской, при которой русский народ развил бы в себе дух экономической самостоятельности и способность к самоуправлению на местном уровне[363].

      Согласно Чичерину, российская история уже шла в этом направлении. Петр Великий основал механизм власти на общих законах, а не на конкретных указах, что было большим шагом вперед по направлению к абсолютизму западного типа. Порабощение всех социальных классов постепенно уменьшалось: первой вехой на этом пути был “Манифест о вольности дворянства” (1762), освободивший дворян от обязательной

358

Там же. С. 368.

359

Там же. С. 412.

360

Там же. С. 412–413.

361

Чичерин. Мера и границы // Чичерин Б. Н. Несколько современных вопросов. М., 1862. С. 77–81.

362

Чичерин. О народном представительстве. С. 414.

363

Там же. С. 415–417.