Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том третий. Нелли Шульман

за свои преступления, – она раздула ноздри, – пошел он к черту, не хочу о нем думать, – пчела умиротворяюще жужжала вокруг спелого помидора.

      Тетрадка выпала из рук Марты. Широко зевнув, девушка задремала.

      Растрепанная тетрадка, переплетенная в телячью кожу, валялась на вкопанной в землю скамье. Побеги гороха вились на раме, пчелы жужжали вокруг белых цветов. Огород разбили на заднем дворе домика грубого камня. Стертые ступени вели к лазурной глади моря:

      – Это работа древних римлян, – со знанием дела сказала Констанца по пути наверх, – у нас в Англии сохранились их дороги, – Бруно кивнул:

      – Получается, вы облазили, – дома он перешел на деревенский говор, – все римские развалины. Я тоже бывал в Риме, – юноша улыбнулся, – видел Колизей и Форум. Но в Салерно с римских времен ничего не осталось, норманны все перестроили, – домишки бедной рыбацкой деревеньки Минори прилепились к серым скалам.

      – На побережье, наверняка, жили древние римляне, – заметила девушка, – вернее, приезжали отдыхать, – Бруно присвистнул:

      – Моя семья в Амальфи обосновалась со времен незапамятных, – длинные ноги парня легко отмахивали ступеньку за ступенькой, – в нашем домике и я родился, и моя матушка, и мой дед покойный, – юноша подмигнул Констанце, – он учил меня выходить в море.

      Лодку со свернутым парусом они оставили на галечном берегу. Борт украсили надписью охрой: «Лаура». Бруно немного смутился:

      – Вы ничего не думайте, это в честь матушки моей, – смуглые щеки парня зарумянились, – она умерла, когда я был подростком. Я сам пошел в монастырь, – он подергал грубошерстную коричневую рясу, – иначе я бы никогда не стал врачом.

      Садик Бруно почти не уступал знаменитому лечебному саду школы медицины в Салерно. Девушка восторженно бродила среди грядок:

      – У вас те же растения, что и в городе, – Констанца полюбовалась пышными листьями мангольда, – только больше овощей, – Бруно засучил рукава рясы: «В Англии не растут овощи?».

      В море Констанца сдвинула темный платок с рыжих волос. Ветер развевал пряди, мягкие завитки золотились на хрупкой шее:

      – У нее веснушки, – бессильно подумал Бруно, – я бы хотел поцеловать каждую, – маленькие руки девушки покрывали пятна самодельных чернил. В лодке он с удивлением понял, что леди Констанца умеет грести. Похвалив ее способности, Бруно услышал веселый голос:

      – Я росла с младшим братом, а Джон вечно торчал на воде. У нас в Банбери только ручей, но по нему можно добраться до Темзы, – Констанце хотелось узнать о землях к западу от Европы:

      – Где никто еще не бывал, – подняв тетрадку, Констанца устроилась на скамейке, – хотя мама говорила, что ее тетя Сигне жила в Исландии, – она услышала мягкий голос матери. Мерно двигалась иголка, в тяжелом серебряном подсвечнике потрескивала свеча:

      – Твоя бабушка Маргарет рассказывала мне о тете Сигне, – Марта