Белеет парус одинокий. Михаил Лермонтов

не можешь ты:

      Всем упоением, всей властью

      Бессмертной мысли и мечты!

      В душе моей с начала мира

      Твой образ был напечатлен;

      Передо мной носился он

      В пустынях вечного эфира.

      Давно, тревожа мысль мою,

      Мне имя сладкое звучало —

      Во дни блаженства мне в раю

      Одной тебя недоставало!

      О! Если б ты могла понять,

      Какое горькое томленье

      Всю жизнь, века, без разделенья

      И наслаждаться и страдать,

      За зло похвал не ожидать,

      Ни за добро вознагражденья!

      Жить для себя, скучать собой,

      И этой долгою борьбой

      Без торжества, без примиренья;

      Всегда жалеть и не желать;

      Все знать, все чувствовать, все видеть,

      Стараться все возненавидеть —

      И все на свете презирать!

      Лишь только Божие проклятье

      Исполнилось, с того же дня

      Природы жаркие объятья

      Навек остыли для меня;

      Синело предо мной пространство,

      Я видел брачное убранство

      Светил, знакомых мне давно:

      Они текли в венцах из злата!

      Но что же? прежнего собрата

      Не узнавало ни одно.

      Изгнанников, себе подобных,

      Я звать в отчаянии стал,

      Но слов и лиц и взоров злобных,

      Увы, я сам не узнавал.

      И в страхе я, взмахнув крылами,

      Помчался но куда? зачем?

      Не знаю… прежними друзьями

      Я был отвергнут; как Эдем,

      Мир для меня стал глух и нем:

      По вольной прихоти теченья

      Так поврежденная ладья

      Без парусов и без руля

      Плывет, не зная назначенья;

      Так ранней утренней порой

      Отрывок тучи громовой,

      В лазурной вышине чернея,

      Один, нигде пристать не смея,

      Летит без цели и следа

      Бог весть откуда и куда!

      Как часто на вершине льдистой,

      Один меж небом и землей,

      Под кровом радуги огнистой

      Сидел я мрачный и немой,

      И белогривые метели,

      Как львы, у ног моих ревели;

      Как часто, подымая прах,

      В борьбе с могучим ураганом,

      Одетый молньей и туманом,

      Я шумно мчался в облаках,

      Чтобы в толпе стихий мятежной

      Сердечный ропот заглушить,

      Спастись от думы неизбежной

      И незабвенное забыть!

      Что повесть тягостных лишений,

      Трудов и бед толпы людской,

      Грядущих, прошлых поколений,

      Перед минутою одной

      Моих непризнанных мучений?

      Что люди? Что их жизнь и труд?

      Они прошли, они пройдут —

      Надежда есть, ждет правый суд:

      Простить он может, хоть осудит!

      Моя ж печаль бессменно тут,

      И ей конца, как мне, не будет;

      И не вздремнуть в могиле ей!

      Она то ластится, как змей,

      То жжет и плещет, будто пламень,

      То давит мысль мою, как камень,

      Мечтаний прежних и страстей

      Несокрушимый мавзолей!

      Тамара

      Зачем