Белеет парус одинокий. Михаил Лермонтов

гостя райской стороны?

      Нет, жребий смертного творенья,

      Поверь мне, ангел мой земной,

      Не стоит одного мгновенья

      Твоей печали дорогой.

      На воздушном океане,

      Без руля и без ветрил,

      Тихо плавают в тумане

      Хоры стройные светил;

      Средь полей необозримых

      В небе ходят без следа

      Облаков неуловимых

      Волокнистые стада;

      Час разлуки, час свиданья —

      Им ни радость, ни печаль;

      Им в грядущем нет желанья

      И прошедшего не жаль.

      В день томительный несчастья

      Ты об них лишь вспомяни;

      Будь к земному без участья

      И беспечна, как они.

      Лишь только ночь своим покровом

      Долины ваши осенит,

      Лишь только мир, волшебным словом

      Завороженный, замолчит,

      Лишь только ветер над скалою

      Увядшей шевельнет травою,

      И птичка, спрятанная в ней,

      Порхнет во мраке веселей,

      И под лозою виноградной,

      Росу небес глотая жадно,

      Цветок распустится ночной,

      Лишь только месяц золотой

      Из-за горы тихонько встанет

      И на тебя украдкой взглянет,

      К тебе я стану прилетать!

      Гостить я буду до денницы

      И на шелковые ресницы

      Сны золотые навевать…»

      Слова умолкли. В отдаленье

      Вослед за звуком умер звук.

      Она, вскочив, глядит вокруг;

      Невыразимое смятенье

      В ее груди: печаль, испуг,

      Восторга пыл ничто в сравненье!

      Все чувства в ней кипели вдруг,

      Душа рвала свои оковы,

      Огонь по жилам пробегал,

      И этот голос чудно-новый,

      Ей мнилось, все еще звучал.

      И перед утром сон желанный

      Глаза усталые смежил,

      Но мысль ее он возмутил

      Мечтой пророческой и странной.

      Пришлец туманный и немой,

      Красой блистая неземной,

      К ее склонился изголовью;

      И взор его с такой любовью,

      Так грустно на нее смотрел,

      Как будто он об ней жалел.

      То не был ангел-небожитель,

      Ее Божественный хранитель:

      Венец из радужных лучей

      Не украшал его кудрей.

      То не был ада дух ужасный,

      Порочный мученик о нет!

      Он был похож на вечер ясный —

      Ни день, ни ночь, ни мрак, ни свет!

Часть II

      «Отец, отец! оставь угрозы,

      Свою Тамару не брани;

      Я плачу, видишь эти слезы,

      Уже не первые они!

      Не буду я ничьей женою,

      Скажи моим ты женихам;

      Супруг мой взят сырой землею,

      Другому сердца не отдам.

      С тех пор как труп его кровавый

      Мы схоронили под горой,

      Меня тревожит дух лукавый

      Неотразимою мечтой.

      В тиши ночной меня тревожит

      Толпа печальных, странных снов;

      Молиться днем душа не может:

      Мысль далеко от звука слов!

      Огонь по жилам пробегает,

      Я