Тайная тетрадь. Магомед Бисавалиев

Одним словом, совершенно иной мир по сравнению с убогостью быта, суровым климатом и таким же характером и образом жизни горцев за перевалом.

      Теперь вернемся к нашим баранам, в прямом и в переносном смысле. Приехал тот молодой человек, который нас встречал у подножья горы. Всю нашу отару загрузили на «Камазы» и отвезли в Закаталы на бойню сдать. И мы с Ибрагимом поехали туда, чтобы пасти барашек, пока одну партию зарежут и сдадут. Два дня провели в Закаталах, сдали всех барашек на бойню, и вернулись в Белоканы на такси. Отец вместе с Магомой каждому кунаку, друзьям в Белоканах во двор выгрузили по барашку. Это был очень хитроумный и дальновидный ход. Зная гостеприимство белоканцев и их успехи в кулинарии, они решили дней на десять обеспечить себе столы под виноградными навесами.

      Кахетинское вино и отменного качества чача лились рекой. Изысканная азербайджанская кухня, грузино-аварские тосты, песни под музыку пандура, и порою пляски, не прекращались. Иногда всей компанией направлялись в знаменитый на то время ресторан Али Анцухского в живописном месте в лесу «Беш булах» (Пять родников). Мы с Ибрагимом ходили по паркам, аттракционам и фруктовым садам Белоканов и Закатал, осваивали новые территории неведомого края. Могли изъясняться на уровне приезжего англичанина на русском.

      Как и всему на свете наступает конец, наступил он и нашему отдыху. В один день дядя Магома подозвал меня к себе и сказал:

      – Магомед, ты Белоканы знаешь нормально?

      – Конечно, дядя Магома, даже Закаталы знаю.

      – Закаталы оставь, сходи вместе с Ибрагимом в парикмахерскую, пусть постригут его. А то он совсем лохматый стал.

      Я с подчеркнутым гонором, очень довольный поручением старшего, направился с Ибрагимом в парикмахерскую. Когда мы открыли дверь, через зеркало напротив на нас смотрело жирное, с одной стороны выбритое лицо толстого мужика. Видимо, парикмахер на минуту отлучился, и он сидел недовольный. А остальные два места были заняты. Мы сели ждать, пока освободится место. К полубритому подошел такой же смуглый парикмахер почти вдвое шире него. Ибрагим с явным страхом смотрел на всех стригущих, казалось, что он хочет сказать: «лучше бы побрили меня в горах, чем подставить этим непонятным людям голову». Когда место освободилось, толстяк повернулся к нам и спросил что-то на азербайджанском. Наступило время блеснуть знанием моего русского, и я с видом профессора бросил:

      – По-русски понимаю…

      – Русски??? Русски знаес даа… Прицоска надо даа?

      – Ну да, конечно, он хочет – сказал я тем же видом.

      И отправил Ибрагима к толстому парикмахеру. Худой маленький Ибрагим сел в большое кресло, парикмахер накинул кусок белого материала на его плечи и начал стричь. Ибрагим все время через зеркало смотрел на меня. Видно, что его что-то беспокоило, и он хотел что-то спросить. Когда я подошел, Ибрагим краем глаза смотрел на меня.