Тайная тетрадь. Магомед Бисавалиев

по этому поводу дома. А когда я выходил из-под контроля матери и старших братьев по домашним, хозяйственным делам возникали скандалы. После очередного недоразумения вмешался «верховный главнокомандующий» – отец, что бывало крайне редко по правилам нашего дома. Он жестко объявил, что я уволен с работы и предупредил маму и братьев, чтобы никакую работу по дому мне не дали.

      Слово отца для дома – закон, обсуждению и пересмотру не подлежит. Все идут на работу, кто на сенокос, кто по дровам, кто по другим делам, один я сижу дома. Вечером все возвращаются из работы, умываются и садятся за стол. Никто не разговаривает со мной, лица мрачные, а отец первым делом спрашивает у мамы: «Сына накормила? Накорми его, за нас не беспокойся, вот его накорми сперва». Дома гробовое молчание, никто ничего не говорит. Мать молча кладет на стол еду и уходит на кухню. Мне в отдельную комнату приносят еду, где я целый день от безделья лежу на диване и читаю газеты, журналы, книги. С отцом разговор начинать нельзя, боюсь, не принято, неловко как-то. Братья говорят, мол мы не при чем тут, тебя отец «уволил» с работы. Маму он строго предупредил, чтобы кроме как кушать подавать, других разговоров со мной не вела.

      Прошла неделя. Весь аул – стар и млад – на сенокосе и другой работе, кто на лугу, кто в лесу. Работает мой отец и домашние тоже, один я дома, уволенный с работы. Топор, косу и прочие инструменты отец закрыл на замок в сарае, чтобы я самовольно работать не пошел. Мне ужасно стыдно перед односельчанами, такое ощущение, будто меня весь аул осуждает за то, что сижу дома, а родители работают. Не расскажешь же всем, что меня «уволил» отец, многие рады были бы такому «увольнению», не поймут, что это такое и каково мое положение. Ведь у каждого дома свои порядки и уставы.

      Одним словом, я мучился почти двадцать дней дома. И один день утром попытался поговорить с матерью о моем неудобном положении, что мне неловко перед людьми и чуть ли не в слезах прошу, чтобы пустили меня работать. Дверь нашей комнаты была приоткрыта, отец лежит спиной к нам на диване и книгу читает, он слышит весь разговор. Через некоторое время он позвал мать к себе, она вернулась и говорит:

      – Иди работать, но он говорит, если еще раз ты будешь игнорировать то, что тебе поручаем, он тебя навсегда уволит…

      С горем пополам после долгого отсутствия вернулся я за общий стол с родителями ужинать, реабилитированный и допущенный к работе…

      ИЗ ОТЦОВСКИХ РАССКАЗОВ

      Дядя Бисав и Белорусский вокзал

      Отцы и дети. Вечная проблема всех времен и народов. У меня был дядя, отца брат. Бисав звали его тоже. У нас Джурмуте один он был Бисав, меня этим именем начали называть коллеги в аварской газете, укоротили мою фамилию и так называли. Расул Гамзатов и Адалло тоже так называли меня. Так удобно было нам всем.

      Мой дядя Бисав всю жизнь чабановал. Когда возвращался на зимние каникулы с кутана в горы он целый месяц читал книги. В основном аварскую прозу, поэзию и школьные учебники