Шолох. Тень разрастается. Антонина Крейн

Патрициус скоро прискачет. Пока мы ждали, я забавляла администратора вымышленными историями о своем житье-бытье в деревне. А еще в качестве оплаты забивала его новые самокрутки, впрок.

      Какая же гадость, а.

      ***

      Прискакавший Патрициус, как всегда, был весел и подтянут.

      Кентавр, уже разменявший пятый десяток лет, щеголял цветочным венком на шее и отрицал существование рубашек. Голый торс перевозчика блестел от масла, и я порадовалась, что с прошлого года кентавры обязаны выдавать клиентам поводья: руки бы точно соскальзывали. Не говоря уж об общей неловкости.

      Не успел сатир свести «деревенщину» со столичным перевозчиком, как я вскочила в седло и шепнула Патрициусу своим нормальным голосом:

      – Отвези меня к Мчащимся, друг! По дороге все расскажу.

      Он игогокнул от неожиданности.

      – Мадам, это вы-ы-ы? – повысив голос до дисканта, обернулся кентавр.

      Я шикнула, глазами указав на любопытного администратора. Патрициус покачал головой и с места сорвался в галоп.

      – Удачи, доченька! – добродушный сатир пыхнул нам вслед едким оранжевым дымом.

      ***

      Мы быстро убедились, что приватная беседа на скаку – выбор людей с очень громкими голосами: глашатаев при королевском дворе, например. А вот простым смертным ужасно мешают ветер в уши, клацающие на кочках зубы и прочие прелести скоростной езды.

      Наконец, махнув рукой, Патрициус решительно выключил перевозчичий счетчик и сошел с дороги в прохладные заросли ракитника.

      – Что ж с вами приключилось, мадам? – горестно заохал он, когда я спешилась. – Говорят, вы храм разрушили да из тюрьмы сбежали? А потом куда делись?

      – Ох, Патрициус, тут непростая история… – я осторожно пощупала щеки, жутко болевшие после моих гримировочных экзерсизов.

      То недолгое время, что я проработала в Иноземном Ведомстве, мы с кентавром общались каждый день. Он возил меня всюду, и всегда с удовольствием слушал о моих рабочих приключениях. Я, в свою очередь, была доверенным лицом Патрициуса, главным консультантом по тайнам женской психологии, и даже успела познакомиться с его семьей – красавицей-женой и шестью жеребятами. Все шестеро были девочками.

      – Бедная вы моя мадам! А я знал – вы не по злому умыслу! – заохал кентавр, выслушав отредактированный пересказ моих приключений.

      Про богов я не заикнулась. Про Мелисандра Кеса – тоже. Зная Патрициуса, могу предположить, что кентавр тотчас бы организовал в Шолохе клуб почитателей саусберийца: по меркам перевозчика, именно таким и должен быть настоящий мужчина – наглым, смелым и романтично непоследовательным в своих поступках.

      – Король верит в мою вину, к сожалению, – я вздохнула. – Но ты мне лучше скажи две вещи. Первая: как там Полынь?

      Патрициус, поколебавшись, пожал плечами:

      – Я не знаю, мадам. Он в тюрьме.

      – Почему?! – я натурально взвыла.

      Что-то многовато плохих новостей разом!

      – Ну, – Патрициус задумчиво пожевал губами. – Он ведь тоже храм разрушал?