Шолох. Тень разрастается. Антонина Крейн

заботит. Вдруг его растоптали эх-ушкье? Вдруг его казнят? Я не могу вот так швыряться людьми, подставлять их, использовать. Я не могу раз за разом влипать в неприятности. И еще – ты снова не предупредил меня о своих планах. Уже в третий долбанный раз.

      Лицо Мелисандра вытянулось.

      Он нахмурился, упер руки в боки, наконец, вспылил, повысив голос:

      – Хорошо! Я не стану отвечать на другие твои обвинения, монашечка ты моя дорогая, но одно прокомментирую. Тебе не кажется, моралистка, что ты сейчас как раз это и делаешь – используешь человека? Меня, в частности? Ах, Мел, помоги; ах, Мел, мне на материк надо; ой-ой, не хочу слушать про своих предков, лучше покорми меня, напои меня, лодочку добудь! И вот, стоило нам ступить на берег, как до свидания. Да еще и с таким гонором, что слов не хватает! – он снова схватил свой прахов ботинок и яростно запустил внутрь руку.

      Мгновение спустя Кес вытащил из ботинка едва пискнувшего рачка и зашвырнул его далеко в море.

      Я задохнулась от негодования:

      – Что?! Это я-то тебя использую?! Да я за тобой бегаю по всему этому дурдому, нервов не жалея! А ты даже не поблагодарил! Кто придумал план ограбления? Я. Кто вылечил твою спину после Арсенала? Тоже я. Благодаря кому тихий лодочник решил нас спасти? Дай-ка подумать! Ой! Кажется, опять надо сказать спасибо мне!

      – Тинави, я вот смотрю на тебя, смотрю, и все думаю – когда ж ты лопнешь уже от своего раздутого эго? – сплюнул господин Мелисандр Кес.

      Он рывком натянул на ногу мокрый ботинок и встал. Схватил артефакты, которые успел до этого выложить на песочек, чтобы просохли, и козырьком приставил руку ко лбу, вглядываясь в горизонт.

      Меня так и подмывало ответить, что раздутое эго – это как раз у него, я еще в Шолохе на эту тему с Кадией шутила. Но спорить резко расхотелось. Что мы, как на базаре, честное слово.

      – Ладно, Мелисандр. Боюсь, это просто не мое. Ты авантюрист. А я… – я запнулась.

      – А ты что? – уже миролюбивее спросил он.

      Небо, как было безоблачным, так и осталось, а наша буря, хвала богам, пошла на спад.

      – Я не знаю. Но сейчас мне надо домой. И я хочу остаться там на какое-то время.

      Мелисандр сложил руки на груди и покачал головой:

      – А еще вчера ты вещала про приключения. Непоследовательно действуешь, Ти.

      – А по мне так наоборот – последовательно. Не думаю, что это плохо: понять, что какая-то вещь тебе не подходит – и сразу уйти. Напротив, Мел, думаю – это хорошо. Я могла бы – из вежливости – отправиться с тобой, но… Представляешь, как плох спутник, которому все время кажется, что он совершил ошибку? Да я бы все время скалилась, и злилась, и колола тебя, обвиняя в том, что сама не сделала так, как велит сердце. Вряд ли бы тебе понравился такой нытик под боком.

      – Не попробуешь – не узнаешь, – Кес назидательно поднял палец. – Может, ты бы снова вошла во вкус авантюр. Твоя рожа вчера в Арсенале выглядела вполне счастливой.

      – Это ты не видел мою рожу, когда я сижу на веранде «Воздушной гавани» со