Цепи его души. Марина Эльденберт

его снова сверкнул золотом.

      – Вот как.

      Я не отвела глаз.

      – Именно так, месье Орман. Вы что-то имеете против?

      – Разумеется нет.

      – Вот и чудесно, – ответила я. – А вы? Мне кажется, или его светлость был не очень рад встрече?

      Пузырьков во мне становилось все больше и больше, они поднимались наверх и грозили унести меня вместе с собой. Прямо к потолку, где я зависну как воздушный шарик и буду светить нижними юбками.

      – Не кажется, – ответил Орман, внимательно глядя на меня. – Но это долгая история.

      – А вы говорите, говорите, – я указала на него клубникой. – Потому что мы совершенно никуда не торопимся.

      Как раз в эту минуту над театром прокатился звонок, поднимая волну скрежета отодвигаемых стульев, шагов и шелеста платьев.

      – Уже торопимся.

      Орман едва успел отодвинуть стул для меня, потому что я быстренько поднялась (на пузырьках, видимо). Пузырьков действительно стало больше, голова кружилась, но как-то приятно. Неловкая встреча с ее светлостью и слова Ирвина отодвинулись на второй план, на первый выступило лицо Ормана. Так близко… я даже почти коснулась его кончиками пальцев, но вовремя вспомнила, что мы в театре. Поэтому просто положила руку на сгиб его локтя. Точнее, сначала ткнулась ему в запястье, но он перехватил мою ладонь и устроил ее поверх своей руки.

      – Ты никогда не пробовала игристое вино? – негромко спросил Эрик, когда мы вышли из буфета.

      – Нет, – покачала головой. – По правде говоря, я никакое вино не пробовала. А вы, месье Орман, этим воспользовались!

      – Как я мог воспользоваться, если я об этом не знал?

      Ну… наверное, логика в этом есть.

      – Все вы знали, – сказала я и вздохнула. – Я так и не попробовала тарталетки.

      – Надо было налегать на них, а не на вино.

      – Вы грубиян!

      – Я просто прямолинеен. – Он внимательно заглянул мне в глаза. – Пожалуй, лучше отвезу тебя домой.

      – Нет! – возмутилась я. – Я хочу досмотреть спектакль. Мне интересно, что станет с Витторией.

      Орман покачал головой.

      – Тебе нужно на свежий воздух, Шарлотта.

      – Мне просто нужно посидеть, и все пройдет.

      Это все просто потому, что я никогда раньше не пробовала игристое вино.

      Несколько мгновений Орман пристально вглядывался в мое лицо, а потом кивнул. Мы спустились по лестнице и через небольшой холл прошли в коридор к бенуарам. На этот раз я не сопротивлялась и под второй звонок покорно позволила усадить себя в кресло: так голова кружилась не столь сильно. Орман раздвинул портьеры, открывая зрительный зал. Сцена не плавала перед глазами, люстра не двоилась, но я все равно казалась себе легкой и воздушной. Как сахарная вата, которую продают на ярмарке.

      – Что ты там говорила про мой коварный план? – Он опустился в соседнее кресло и чуть подался ко мне.

      – Коварный план?

      – Да, по спаиванию невинных девиц.

      – Я такого не говорила, –