Цепи его души. Марина Эльденберт

с игристым вином, два из которых сразу перекочевали к нам. Он поспешил дальше, а я скептически посмотрела на тонкий хрусталь на высоких ножках.

      – Мне кажется, или чай подают иначе?

      – Я уже говорил, что ты умеешь кусаться, Шарлота? – пробормотал Эрик и подвинул бокал ближе. – Попробуй. Тебе понравится.

      Раньше я бы непременно отказалась, но сейчас перехватила ядовитый взгляд из-за соседнего столика (дама ерзала на стуле, чтобы иметь возможность наблюдать за мной из-за спины Эрика) и подняла бокал.

      – Скажете тост, месье Орман?

      – За свободу.

      Взгляд, от которого мне вновь стало жарко: темнеющий, внимательный, только мой. Казалось, он не замечает никого и ничего кроме, и мысль эта оказалась еще более будоражащей. Поспешно пригубила вино, первое вино, которое мне довелось попробовать в моей жизни. Оно оказалось с легкой кислинкой и ярко выраженным виноградным вкусом. К нам приблизился другой официант, который поставил на стол блюдо с тарталетками и вазочку, наполненную ягодами.

      Клубника! В такое время года?

      – Магия творит чудеса, – заметил Орман, словно мысли мои читал. – Именно поэтому все маги аристократы.

      – Потому что могут выращивать клубнику зимой?

      – Скажем так, помочь ей созреть даже зимой. Сейчас это способен сделать тепличный артефакт.

      – Значит, дело не в аристократах, – заметила я.

      – Именно в них, Шарлотта. Каждый маг – сосуд, силу которого можно заключить в артефакт.

      Я замерла.

      – Да, в основе всех артефактов – магия человека, – хмыкнул он. – Сейчас существует устройство, способное перерабатывать магию, которой кто-то решил поделиться во имя науки. Оно разбавляет влитую силу, из-за чего ее хватает на более долгий срок, но концентрация с каждым разом становится все меньше и меньше.

      – То есть вы хотите сказать…

      – Когда магия в людях иссякнет, артефакты станут просто бесполезными безделушками. Не сразу, но со временем.

      – О, – только и сказала я.

      Получается, весь его завод, все его производство… на нем?! То есть на его магии?! То есть вот прямо все-все?!

      – Не обращай внимания, – хмыкнул Орман, – ешь клубнику. Не стоит забивать себе голову тем, до чего мы не доживем.

      – Но доживут наши дети, – сказала я.

      И чуть не поперхнулась глоточком вина, потому что прозвучало это крайне двусмысленно. К счастью для меня, он этого не заметил.

      – Вы знаете мистера Рокенфорда? – поспешила перевести тему. – Вы так уверенно о нем говорили…

      – Лично не знаком, но много о нем слышал. – Эрик подвинул ко мне вазочку с клубникой, и я взяла ягодку. – Это действительно уникальный человек, который с нуля поднял огромное производство. К сожалению, большинство аристократов не готовы признать такие заслуги. Для них все решает титул, хотя, как ты правильно сказала, многие до сих пор тратят наследство в мужских клубах и получают пассивный доход с земель.

      Он помолчал и добавил:

      – Такие люди ненавидят нас за то, что у нас есть деньги. Что мы можем позволить себе то же, что и они. В их мире такого просто не