Собрание сочинений в 18 т. Том 1. Стихи, проза, переводы. Георгий Адамович

губы тонкие в крови,

      Ты видишь, – в путь сбираясь длинный,

      Туда, к равнинам из равнин,

      Качается в дали пустынной

      Алмазно-белый балдахин.

      Последняя любовь

      Вот, под окном идут солдаты

      И глухо барабаны бьют.

      Смотрю и слушаю… Когда-то

      Мне утешенье принесут?

      Окно раскрыто, полночь скоро,

      А там – ни тьмы, ни ветерка,

      Там – Новгород, престольный город,

      И Волхов, синяя река.

      Письма не будет… Знаю, знаю.

      Писать ведь письма нелегко!

      Зачем гармоника играет

      Так поздно и недалеко?

      Последний нонешний денечек,

      Последние часы мои…

      Все ближе смерть. И все короче

      Томительные к ней пути.

      «Мы так устали от слов и дела…»

      Мы так устали от слов и дела,

      И, правда, остался только страх…

      Вспорхнула птица и улетела,

      Что же, – лови ее в облаках!

      Первые дни и первые встречи

      Оставили только след золотой…

      Я помню, был блаженный вечер,

      Иду, – а домик давно пустой.

      Лишь солнце плывет над грустным миром,

      Где забыть, – забыть ничего нельзя,

      Этих грязных ночей в хулиганских трактирах,

      Где кто-нибудь вдруг среди песен и пира,

      Встает: «Здравствуй, смерть моя!»

      «Летят и дни, и тревоги…»

      Летят и дни, и тревоги…

      Все ниже головы склоненные.

      Заносит ласковым снегом

      Ветер улицы пустынные.

      А кто придет, кто остановится,

      Заглянет в окошко разрисованное,

      Кто, к стеклу прильнув, подивится

      На ясные складки савана?

      «Но, правда, жить и помнить скучно…»

      Георгию Иванову

      Но, правда, жить и помнить скучно!

      И падающие года,

      Как дождик, серый и беззвучный,

      Не очаруют никогда.

      Летит стрела… Огни, любови,

      Глухие отплески весла,

      Вот, – ручеек холодной крови,

      И раненая умерла.

      Так. Близок час, – и свет прощальный

      Прольет вечерняя заря.

      И к «берегам отчизны дальней»

      Мой челн отпустят якоря.

      «Вышел я на гору высокую…»

      Вышел я на гору высокую,

      Вышел, – глянул в бездну глубокую

      И гляжу.

      Тишина, о ширь голубая,

      Трудно я из дальнего края

      К тебе прихожу.

      Но любовь! Любовь обманула,

      Это молния взвилась, блеснула, —

      Где она?

      Помню, люди – в норах, что мыши,

      И над бедной железной крышей

      Стоит луна.

      Все прошло… И я теряю,

      Все, что видел и все, что знаю,

      Мать моя!

      Мать моя, нежная пустыня,

      Высоким своим покровом синим

      Покрой меня!

      Из сборника «Чистилище»

      (1922)