Собрание сочинений в 18 т. Том 1. Стихи, проза, переводы. Георгий Адамович

свинец.

      Я стою у высоких окон

      И знаю: это конец.

      «Под глухой, подавленный гул…»

      Под глухой, подавленный гул

      Был сон покоен и долог.

      Но кто-то лодку толкнул

      И отдернул тяжелый полог.

      И, удивленный, теперь я плыву,

      В тишине по звездам гадаю,

      И камни, и лес, и траву,

      И небо, и снег вспоминаю.

      Как знать? Печальный ли плен

      Найду в грядущем тумане,

      Или чудная лодка станет

      У золотых Вавилонских стен?

      Так, удивленный, плыву и гадаю,

      И птичий слежу полет,

      На звезды смотрю, – и не знаю,

      Куда же лодка плывет?

      «Сухую позолоту клена…»

      Сухую позолоту клена

      Октябрь по улицам несет,

      Уж вечерами на балконах

      Над картами не слышен счет,

      Но граммофон поет! И трубы

      Завинчены, и круг скрипит,

      У попадьи ли ноют зубы

      Иль околоточный грустит.

      Вертись, вертись! Очарованьям

      И призракам пощады нет.

      И верен божеским сказаньям

      Аяксов клоунский дуэт.

      Но люди странны, – им не больно

      Былые муки вспоминать

      И хриплой музыки довольно,

      Чтоб задыхаться и рыдать.

      Был век… Иль, правда, вы забыли,

      Как, услыхав ночной гудок,

      Троянские суда отплыли

      С добычей дивной на восток,

      Как, покидая дом и стены,

      И голубой архипелаг,

      На корабле кляла Елена

      Тяжелой верности очаг.

      «Стоцветными крутыми кораблями…»

      Стоцветными крутыми кораблями

      Уж не плывут по небу облака,

      И берега занесены песками,

      И высохла стеклянная река.

      Но в тишине еще синеют звезды

      И вянут затонувшие венки,

      Да у шатра разрушенного мерзнут

      Горбатые, седые старики.

      И сиринам, уж безголосым, снится,

      Что из шатра, в шелках и жемчугах,

      С пленительной улыбкой на устах

      Выходит Шемаханская царица.

      Летом

      Опять брожу. Поля и травы,

      Пустой и обгорелый лес,

      Потоки раскаленной лавы

      Текут с чернеющих небес.

      Я ненавижу тьму глухую

      Томительных июльских дней,

      О дальней родине своей,

      Как пленник связанный, тоскуя.

      Пусть камни старой мостовой

      Занесены горячей пылью,

      И солнце огненные крылья

      Высоко держит над Невой,

      Но северная ночь заплачет,

      Весь город окружит кольцом,

      И Всадник со скалы поскачет

      За сумасшедшим беглецом…

      Тогда на миг, у вечной цели,

      Так близко зеленеет дно,

      И песни сонные в окно

      Несут ленивые свирели.

      Зигфрид

      Я не знаю, я все забыл.

      Что тревожишь ты темным словом?

      Я напиток душистый