Собрание сочинений в 18 т. Том 1. Стихи, проза, переводы. Георгий Адамович

песню слушаю под тенью ели.

      Я вижу город в голубой купели,

      Там белый Кремль – замоскворецкий стан,

      Дым, колокольни, стены, царь-Иван,

      Да розы и чахотка на панели.

      Мне грустно, друг. Поговори со мной.

      В твоей России холодно весной,

      Твоя лазурь стирается и вянет.

      Лежит Москва. И смертная печаль

      Здесь семечки лущит, да песню тянет,

      И плечи кутает в цветную шаль.

1917

      «Тогда от Балтийского моря…»

      Тогда от Балтийского моря

      Мы медленно отступали

      По размытым полям… Звезды

      Еще высоко горели,

      Еще победы мы ждали

      Над императором немецким,

      И холодный сентябрьский ветер

      Звенел в телеграфных нитях

      И глухо под тополями

      Еще шелестел листвою.

      Ночь. Зеленые ракеты

      То взлетали, то гасли в небе,

      Лай надтреснутый доносился

      Из-за лагеря, и под скатом

      Робко вспыхивала спичка.

      Тогда – еще и доныне

      Мне виден луч синеватый, —

      Из мглы, по рядам пробираясь,

      Между смолкнувших пулеметов,

      Меж еще веселых солдат,

      Сытых, да вспоминающих

      Петербургские кабаки,

      Пришла, не знаю откуда,

      Царица неба – Венера,

      Не полярным снегом одета,

      Не пеной Архипелага,

      Пришла и прозрачною тенью

      У белой березы стала.

      Точно сон глубокий спустился

      Покровом звездным. Полусловом

      Речь оборвалась, тяжелея

      Руки застыли… Лишь далекий

      Звон долетел и замер. Тихо

      Я спросил: «царица,

      Ты зачем посетила лагерь?»

      Но безмолвно она глядела

      За холм, и мне показалось,

      Что вестницы смерти смотрят

      Так на воинов обреченных,

      И что так же она смотрела

      На южное, тесное поле,

      Когда грудь земли пылала

      Златокованными щитами,

      Гул гортанного рева несся,

      Паруса кораблей взлетали,

      И вдали голубое море

      У подножия Трои билось.

1919

      «О мертвом царевиче Дмитрии…»

      О мертвом царевиче Дмитрии

      И о матери его, о стрельцами

      Зарезанных в Кремле, быть может,

      О разбойнике, на большой дороге

      Убитом в драке, о солдате,

      Забытом в поле, и даже

      О тех, кто ветренной ночью

      Цеплялись за мерзлые канаты

      Тонущей «Лузитании»

      И, уже онемев, смотрели

      На темное, жадное море,

      Каждое утро и каждый вечер,

      И ночью, привстав на кровати,

      Кто-нибудь умоляет Бога

      Прощение дать и блаженство.

      Помяни же и человека,

      Который в Угличе не был,

      Убийц не просил о пощаде

      И плеска Марны не слышал,

      И льдистых громад не видел,

      Но уже семнадцатой ночью,

      Не дыша и не двигаясь, в доме,

      Занесенном до крыши снегом,

      Смотрит