Древо прошлой жизни. Том II. Призрак легенды. Александр Гельманов

холодной страны с богатыми недрами и терпеливым народом. Там тяжёлая жизнь, а здесь весело, – сказал я, подбирая эквиваленты английских слов попроще. – У меня была давняя мечта побывать во Франции. Не в Париже, не на севере, а здесь, в горах на юге и увидеть море.

      – Знаете, французы и русские больше схожи психологически, не то, что испанцы, немцы или скандинавы. У нас с вами даже флаги одних цветов. И вы столь же спонтанны и страстны. До Второй Мировой войны мы были жуткими домоседами, а потом все пустились странствовать по свету. Поэтому я не удивляюсь вам, месье Александр, тем более, после вашего железного занавеса.

      Но ведь знаменитыми путешественниками были ваши Людовик XI, Карл VIII, Людовик XII, Генрих III, Екатерина Медичи, Генрих IV, Людовик XIII и Ришелье.

      – А вы, кажется, действительно историк. Но это другое дело: знать.

      – А как у вас относятся к Наполеону I?

      – Его чтят как часть нашей истории. Однако не все, – вот что я вам отвечу. По-моему, наш Бонапарт и ваш Сталин – одного поля ягоды. И с тем, и с другим закончилась свобода. Мне близко послевоенное время: с сорок пятого по семьдесят пятый год – за три славных десятилетия Франция расцвела. Сразу же после войны, когда я вернулась из Англии, у нас тоже, как вы сейчас, хотели поднять рождаемость. Даже тогда, в сорок пятом, француженка могла на своё пособие воспитывать троих детей и не работать.

      – Наше детское пособие составляет два-три доллара в месяц.

      – Вы трудно живёте, потому что в девяностые годы некоторые ваши состояния приобретались за считанные недели и месяцы.

      – Ну, тогда было всего семь миллиардеров, а сегодня их в десять раз больше. А миллионеров несчесть, и каждый бизнесмен в деловых кругах имеет кличку. Даже нашего премьера по телевизору зовут «Коля – два процента доля». Если нашему народу решили подарить свободу, значит, наверху уже примерились растащить всё. Вообще-то наша монархия, как и в Соединённом Королевстве, никогда не кончалась, хотя монарха у нас могут называть как угодно. Мы всегда будем анархистами и всегда ждём нового доброго царя, а потом всё спускаем с рук старому потому, что живём отдельно от власти. Неограниченная власть сверху, и полная анархия снизу. Мы всегда читаем в газетах, что виноваты придворные или князья на местах, и даже не знаем, какой национальный праздник нам отмечать. Ваши революции давно закончены, а наши ещё нет

      – Только не подумайте, что мы любим их так же, как забастовки. Один старый дворянин в преддверии революции предрекал её трагический исход бывшему пажу Марии-Антуанетты Александру де Тилли. Тот не верил мрачным предсказаниям, и тогда старик воскликнул: «Сударь, мы нация, обречённая на трагедии…».

      – У нас раньше тоже называли друг друга сударями и сударынями, а теперь продолжают говорить «мужчина» и «женщина», даже когда на телеэкране появились господа.

      – А вы не слышали, что по телевидению заявил ваш олигарх, некто Похорьков после скандала в Куршевеле?

      – Кажется,