Вера, Надежда, Любовь, или Московская фантасмагория. Николай Евгеньевич Наумов

откровенные его издевки над ее верой в Христа. Первая ссора у них произошла, когда Александр в тайне от нее сжег в печке ее складень с образами Христа и Богородицы, подаренный ей родителями. Софья возвысила голос и сквозь слезы начала было стыдить его, но увидев его издевательскую усмешку, махнула рукой и молча проплакала всю ночь. У партийного начальства Александр, как ни странно, был на хорошем счету, так что в двадцать пятом его перевели в Орехово – Зуевский областной комитет партии, а в тридцать втором назначили партийным секретарем на строительстве Прожекторного завода. Всем семейством Сахаровы перебрались в Москву. Вере тогда было уже семнадцать лет и она хорошо помнила, сколько пережить и пострадать пришлось Софье Платоновне за ее веру. В тридцать седьмом Александр уже пил запоем и случалось так, что он гонялся за женой с топором за сараями. В августе тридцать девятого они с Софьей поехали отмечать его день рождения к его родителям в Орехово-Зуево, где у них был собственный дом, и он умер там от сердечного приступа. Заводские партийцы хотели похоронить его, как большевика – ленинца, «без всякой религии», но Софья пригласила батюшку отца Михаила и он отпел Александра, как положено по канону.

      – Мам, а ты ездишь к нему на могилку? – спросила Вера.

      – А как же, Верочка, езжу. Первые годы чуть не каждый месяц была у него, а теперь вот только в августе.

      – Мам, послушай а может мне сходить к Фоминишне, ну в Перово знаешь знахарка?

      – Да Бог с тобой, это еще зачем?

      – Ну, насчет Валерика… я разузнала, говорят она по фотке может пропавшего найти.

      – Учти, дочка, если пойдешь к ней, Бог не станет тебе помогать. Не гневи.

      – Мам, так он и так что-то не помогает, а время идет…

      – А ты почем знаешь, помогает он или нет? Всему свое время, так что наберись терпения… ты вот в храм совсем не ходишь. До замужества мы с тобой помнишь на все праздники ходили, а потом как отрезало, а говоришь не помогает. Любка вот тоже… то в храм со мной каждое воскресенье ходила, а теперь вон в партию вступила… А сама-то ты что делаешь, чтобы он тебе помогал? Сделаешь ему на встречу шаг, он сделает два, а ты на месте топчешься, как курица слепая, а надо верить, понимаешь, верить и в храм ходить, поисповедоваться, причаститься, молебен заказать за Валеру, ты ж крещеная, вы все у меня дочки крещеные, Николай вот только… Александр, царство ему небесное, не дал покрестить, уперся рогом, не дам и все, а то бы, глядишь и жив был Николаша наш, вот и подумай. Через неделю Вербное, пойдешь со мной?

      – Не знаю, мам, мы вроде с Женей к его Тасе собирались. У нее седьмого день рождения.

      – Как раз на Благовещение… ну тут уж сама смотри… только что жаловаться тогда, что не помогает.

      – Да я не жалуюсь, мам, просто места себе не нахожу, иногда так тошно –