Башни витаров. Валентина Хайруддинова

успевшие просохнуть плащи и куртки, поспешили вон.

      Девушки огорченно вздохнули, потом опять вздохнули и принялись с жаром обсуждать подробности встречи с красивым охотником из далекого Синего леса.

      Глава девятая

      в которой путники посещают Второй холм,

      свидетель повествует о звере, Мур говорит

      о неписаных законах и упоминает о портрете,

      после чего зверолов крайне изумляется

      Дождь почти утих, уже синело меж облаками небо, и лучи заходящего солнца пыталась пробиться кое-где сквозь эти облака.

      – Нам туда, вон там – видите: растут дубовые деревья у пригорка, – махнул рукой Синигир в сторону видневшихся вдалеке печных труб над коричневыми крышами, утонувших в темной зелени листвы.

      – Возьмем лошадей – и в путь, хорошо – недалеко.

      С этими словами Тимша отправился в конюшню.

      Синигир, растратив улыбчивость в разговоре с пастушками, очень серьезно спросил:

      – Мур, ведь это… оно движется по какому-то пути: Синий лес, «Дикая утка», теперь – деревня… Но как ты угадываешь этот путь?

      – Мы гонимся за ним, сами не подозревая об этом. Я лишь замечаю следы его пребывания там или тут.

      Синигир невольно оглянулся по сторонам:

      – Выходит, глод – зверь?

      – Как магия выглядит на самом деле, я не ведаю. Витара тогда, много лет назад, сказала карагаю: глод принимает облик того, «кого найдет». Так и случилось, когда карагай увидел глода в облике витары из темницы. Потом в Синем лесу то же произошло с тобой и твоим другом.

      Синигир хмыкнул:

      – Я уже говорил: ты ошибаешься: зверолов мне не друг. Он терпеть не может охотников, а меня – более других.

      – Я сказал о том, что вижу своими глазами, – возразил Мур.

      Тут явился Тимша, подвел лошадей к крыльцу.

      – А вот и я, – весело объявил он, – дождь-то закончился!

      Действительно, последние капли упали с неба – оно засинело, подсвеченное робкими розовыми лучами заходящего солнца.

      Путники ехали вдоль западного склона Второго холма, продвигаясь с севера на юг. Слева поднимался к небу, собственно, сам холм. С этой стороны он представлял собой рыжую глиняную гору на вершине, в центральной части был покрыт зеленой травкой, кое-где – невысокими деревцами и кустарником, а у подножия протянулся луг, который голубой лентой пересекала река. Справа, вдалеке, виднелось поросшее лесом урочище, выбравшись из которого, деревья с густыми кронами словно делали попытку подняться на восточный склон Пятого холма, но были остановлены на самых подступах.

      Природа Второго холма сильно отличалась от мрачных пейзажей пустоши и болот. Хотя еще не встречались яркие цветы, причудливые деревья и пышные кусты, какими славился Дювон и близлежащие к нему Пятый и Четвертый холмы, но изумрудные полянки западного склона вполне годились для того, чтобы служить пастбищами белоснежным овечкам и быстроногим козочкам, а не слишком