Вечная молодость графини. Екатерина Лесина

аромат, и меж зубьев застрял седой волос.

      – Оно было честным, Дьердь. От судьбы не уйдешь. Помни об этом, солнышко. Всегда помни.

      Теткин голос пробивался сквозь сон, в котором Эржбета шла по воде, а потом оказалось, что вода – не вода, а кровь. И не водоросли тянутся к ногам Эржбеты – волосы женские. Просвечивают на дне глаза, и трепещут ресницы, порождая волну.

      Страшно.

      Но восходит луна, плещет белым светом, и успокаивается алое море.

      – От прекрасного союза Солнца и Луны, восхитительного соединения петуха в золотом оперенье и серебряной курицы – говорит Клара, стоящая на острове из мужских голов, – рождено все сущее. Помни и об этом тоже.

      – Я помню.

      Волны гасят голос.

      Головы дрожат, грозя рассыпать остров, но тетка скидывает широкое одеянье и белые крылья его подобны снегу. Но тело ее еще белее.

      – Ты избрана, – шепчут алые губы. – Ты избрана им!

      – Кем?

      – Великим Иштеном. Иди ко мне.

      – Я боюсь.

      – Чего?

      – Заблудиться. Я не вижу дороги.

      – Иштен пришел на эти земли вместе с даками. Иштен подарил победу нашим предкам, пусть те, кто принял ее, и славили распятого. Здесь нет его власти. Здесь нет его силы.

      Тетка пела, вытянув руки над морем, и лунный свет стекал с ее пальцев, сплетаясь узкой тропой. Эржбета ступила на нее, забыв про страх.

      – Здесь правит Иштен и три сына его. Один есть дерево. Другой есть трава. Третий есть птица.

      Лунный свет жег ноги холодом. Дорожка становилась все уже, пока не превратилась в лезвие клинка. И каждый шаг оставлял на ступне глубокую рану. Но раны не кровили, и боль, пусть явная, была терпима.

      – Он есть, – сказала Эржбета, вытягивая руки, почти касаясь пальцами пальцев тетки.

      – Он есть, – эхом повторила она.

      Эржбетины ладони, испачканные светом, почти истаяли. А море закружилось, выплеснуло грязную волну на берег, и иссякло, превратившись в чашу.

      На дне ее сидели боги.

      Трехликий Иштен с раскрытыми ртами.

      Карпатский Ердег, бледный и немочный, окруженный черными котами.

      Темноокая Мнеллики, в чьих волосах птицы вили гнезда, и феи распустили волосы из тонких нитей воды. А в руках – точно такие гребни, как тот, который подарила тетка…

      Эржбета знала их, а они знали Эржбету. И это было правильно.

      – Теперь тебе хранить, – говорит Клара.

      – Обещаю.

      Будущее близко. Оно предопределено, но это не пугает. Главное – чтобы хватило сил. Но теперь Эржбета знает, где их взять.

      Она проснулась незадолго до рассвета и, взобравшись на подоконник, прилипла к окну. Полная луна плыла в тумане, и с лица ее на Эржбету ласково взирали боги.

      По прошествии двух недель гости начали разъезжаться. Некоторые из них, впрочем, остались на несколько месяцев, гармонично вписавшись в спокойное существование замка. Дольше всех задержалась тетка Клара.

      Матушка, оправившись от родов, занялась хозяйством. Отец развлекал гостей охотой