Когда пируют львы. И грянул гром. Уилбур Смит

толстый слой пыли.

      – Эх, сейчас хотя бы баночку говяжьей тушенки, – проговорил он по-английски.

      Мбежане ничего не ответил, поскольку не понял ни слова; он напряженно, с легкой тревогой смотрел вперед:

      – Нкози, мы идем второй день, а не встретили ни души. Давно уже должны были встретиться патрули.

      – Могли пропустить, – равнодушно отозвался Шон.

      Мбежане покачал головой.

      Они молча продолжали путь. Холм приближался – взгляд уже мог различить паутину трещин, кружевным узором покрывающих вершину.

      – И лагерного дыма не чувствуется, – сказал Мбежане.

      Он поднял глаза и заметно вздрогнул.

      – Что такое? – Шона тоже охватила тревога.

      – N’yoni, – тихо произнес Мбежане, и Шон тоже увидел это.

      Высоко в небе над холмом Изандлваны висела темная туча, которая медленно вращалась, словно гигантское колесо. Из-за большого расстояния нельзя было разобрать в ней отдельных птиц: сплошная туча походила на тень, упавшую на небосвод.

      Стоял жаркий, солнечный полдень, но, глядя на эту тучу, Шон похолодел. И бросился вперед.

      Внизу, на равнине, что-то шевелилось. Спустившись, они увидели перевернутый фургон с порванным брезентом: он хлопал на ветру, и казалось, будто раненая птица машет крыльями. Всюду шныряли и дрались между собой шакалы, а выше по склону суетились горбатые гиены.

      – Господи! – прошептал потрясенный Шон.

      Мбежане со спокойным и отрешенным лицом стоял, опершись на копье; глаза его медленно оглядывали поле.

      – Они что, погибли? Все погибли?

      Ответа на эти вопросы не требовалось. Шон своими глазами видел валяющихся в траве убитых – возле фургонов их были груды, на склоне холма не так густо. Отсюда они казались там совсем маленькими, почти незаметными. Мбежане молча стоял и ждал.

      Прямо перед ними, широко раскинув крылья с растопыренными, словно пальцы протянутой руки, перьями на концах, спланировал вниз большой стервятник. Выставив лапы, он коснулся земли, тяжело запрыгал и наконец остановился между мертвыми телами. И если его полет поражал красотой, то теперь его сгорбленная фигура выглядела отвратительно-непристойной. Он повертел головой, взъерошил перья и, вразвалочку подойдя к трупу в зеленом мундире шотландского клана Гордонов, вонзил в него клюв.

      – А где сам Челмсфорд? Его тоже здесь захватили?

      Мбежане покачал головой.

      – Он пришел слишком поздно, – сказал он.

      Мбежане протянул конец копья, указывая на широкий след, окружающий поле боя и ведущий от подножия холма к Тугеле:

      – Он направился обратно к реке. Не остановился даже, чтобы похоронить убитых.

      Шон и Мбежане зашагали к полю боя. Уже скоро пришлось пробираться через нагромождение зулусских копий и щитов. Наконечники ассегаев уже кое-где поржавели. Плотно утоптанную землю рядом с мертвыми покрывали пятна, но мертвых зулусов не было видно – это явный признак их победы.

      Они пошли по рядам англичан. Когда Шон увидел, что с ними сделали, его стошнило. Трупы кучами валялись