Шумит, не умолкая, память-дождь…. Давид Самойлов

ласточек, ладони.

      И был уже неоспорим

      Закон меча в делах условных…

      Полуулыбкой губ бескровных

      Она встречала Третий Рим.

      1941

      Прощание

      Я вновь покинул Третий Рим,

      Где ложь рядилась в ризы дружбы,

      Где грубый театральный грим

      Скрывать нет поводов и нужды.

      А я готов был метров со ста

      Лететь, как мошка на огонь,

      Как только Каменного моста

      Почуял плиты под ногой.

      Здесь так живут, презрев терновники

      Железных войн и революций —

      Уже мужья, уже чиновники,

      Уже льстецы и честолюбцы.

      А те друзья мои далече,

      Узнали тяжесть злой стези,

      На крепкие прямые плечи

      Судьбу России погрузив.

      Прощай, мой Рим! Гудок кричит,

      Вправляя даль в железную оправу.

      А мы еще придем, чтоб получить

      Положенное нам по праву!

      Слово о Богородице и русских солдатах

      За тучами летучими,

      За горами горбатыми

      Плачет Богородица

      Над русскими солдатами.

      Плачет-заливается за тучкою серой:

      «Не служат мне солдаты правдой и верой».

      Скажет она слово —

      лист золотится;

      слезу уронит —

      звезда закатится.

      Чует осень долгую перелетная птица.

      Стояли два солдата на посту придорожном,

      ветром покрыты, дождем огорожены.

      Ни сухарика в сумке, ни махорки в кисете —

      голодно солдатам, холодно им на свете.

      Взяла их Богородица за белые —

      нет! —

      за черные руки;

      в рай повела, чтоб не ведали муки.

      Привела их к раю, дверь отворила,

      хлеба отрезала, щей наварила;

      мол, – ешьте, православные, кушайте досыта,

      хватит в раю

      живности и жита.

      Хватит вам, солдатам, на земле тужити,

      не любо ль вам, солдатам, мне послужити.

      Съели солдаты хлеба по три пайки.

      Жарко стало – скинули «куфайки».

      Закурили по толстой.

      Огляделись в раю.

      Стоит белая хата на самом краю.

      И святые угодники меж облаками

      пашут райскую ниву быками,

      сушат на яблонях звездные сети…

      Подумал первый солдат

      и ответил:

      «Век бы пробыть, Мати, с тобою,

      но дума одна не дает покою, —

      ну как, Богородица,

      пречистая голубица,

      бабе одной с пятерыми пробиться!

      Избу подправить, заработать хлеба…

      Отпусти ты меня, Пречистая, с неба».

      И ответил другой солдат —

      Тишка:

      «Нам ружьишки – братишки,

      сабли востры – родные сестры.

      И не надо, Богородица, не надо мне раю,

      когда за родину на Руси помираю».

      Не сказала ни слова, пригорюнилась

      Пречистая.

      И опять дорога.

      Опять поле чистое.

      Идут солдаты страной