Шумит, не умолкая, память-дождь…. Давид Самойлов

соловьи забушевали!

      Забушевали соловьи!

      Забушевали соловьи!

      Что за лады, что за рулады!

      Как будто нет у них беды,

      Как будто нет у них досады…

      Забушевали соловьи…

      Я спал, покуда птицы пели,

      Воображенье распалив.

      Потом рассвет струился в щели,

      А я был молод и счастлив…

      1957

      Гончар

      Продавали на базаре яблоки, халву, урюк,

      Полосаты, как халаты, запотели арбузы.

      А разгневанное солнце било в медные тазы.

      И впервые я услышал, что лучи имеют звук.

      Как развенчанный владыка, гордо щурился верблюд

      На сурового узбека из колхоза «Кзыл юлдуз».

      Тот, не глядя на прохожих, молча вспарывал арбуз.

      А вокруг горшков и блюд волновался разный люд.

      Ах, какие это блюда – и блестят, как изразец,

      И поют, как колокольчик, и звенят, как бубенец.

      Их безоблачному небу взял Аллах за образец.

      Это маленькое небо за десятку продают.

      А какие там узоры по глазури завиты!

      Красноперые пичуги в синих зарослях поют,

      И прохладные озера меж цветами налиты.

      Эти милые озера за десятку продают.

      Он, как глина, мудр и стар, этот каменный гончар.

      Он берет ломоть арбуза – красноватый хрусткий снег,

      Он к прохожим безучастен, этот старый человек:

      Пусть, мол, сам себя похвалит звонкий глиняный товар.

      Он недаром желтой глиной перепачкан по утрам,

      Веселясь своим удачам и грустя от неудач.

      А болтливость не пристала настоящим мастерам.

      Суетливость не пристала настоящим мастерам.

      1949

      «Извечно покорны слепому труду…»

      Извечно покорны слепому труду,

      Небесные звезды несутся в кругу.

      Беззвучно вращаясь на тонких осях,

      Плывут по вселенной, как рыбий косяк.

      В раздумье стоит на земле человек,

      И звезды на щеки ложатся, как снег.

      И в тесном его человечьем мозгу

      Такие же звезды мятутся в кругу.

      В нас мир отражен, как в воде и стекле,

      То щеки уколет, подобно игле,

      То шоркнет по коже, как мерзлый рукав,

      То скользкою рыбкой трепещет в руках.

      Но разум людской – не вода и стекло,

      В нем наше дыханье и наше тепло.

      К нам в ноги летит, как птенец из гнезда,

      Продрогшая маленькая звезда.

      Берем ее в руки. Над нею стоим,

      И греем, и греем дыханьем своим.

      1946

      Крылья холопа

      Стоишь, плечами небо тронув,

      Превыше помыслов людских,

      Превыше зол, превыше тронов,

      Превыше башен городских.

      Раскрыты крылья слюдяные,

      Стрекозьим трепетом шурша.

      И ветры дуют ледяные,

      А люди смотрят, чуть дыша.

      Ты ощутишь в своем полете

      Неодолимый вес земли,

      Бессмысленную тяжесть плоти,

      Себя,