По законам Преисподней. Денис Чекалов

отвечала она. – Как дела в Ущелье?

      – Прекрасно, слава богам, – отвечал орк. – Каждый месяц, на исходе Древней луны, мы собираемся у Радужного фонтана, и празднуем, вспоминая день нашего освобождения. Знаешь ли ты, мой остроухий друг…

      Это было явно ко мне.

      – Что за великий подвиг совершила эта прекрасная дочь Геенны?

      «Обслужила вас всех за одну ночь?» – хотел предположить я, но решил не портить момента.

      Скажу потом.

      – Три года назад, – продолжал степной орк, – султан Харубей…

      Я поднял руку, и слова орка затихли.

      Сам он этого не понимал; его губы двигались, в глазах бушевал огонь, а мохнатые лапы безумно месили воздух.

      – Дай угадаю, Френки, – произнес я. – Ты опять кого-то спасала?

      – Это же мирные крестьяне, – возмутилась девушка. – Простые, хорошие люди. Ну, то есть, орки. Дэв пустыни обратил их в рабство, и…

      – Все любят рабство, – возразил я.

      Провел в воздухе ладонью, и слова Ормузда снова обрели плоть.

      – … День превратился в ночь, и небо окрасилось кровью. Я до сих пор слышу крики умирающих. Харадруиды творили черные заклинания, но ни один…

      Пришлось снова взмахнуть рукой, чтобы он замолчал.

      – Рабство – основа разума, совести и свободы, – заметил я. – Разница только в том, что благородный эльф сам выбирает идеалы, которым будет служить. А низкий человек кланяется любому, кто рыкнет погромче.

      – А твой идеал?...

      – Деньги, конечно. Чего хотел Харубей?

      – Заставлял крестьян работать в мифриловой шахте.

      Я кивнул жрецу.

      – … Мы стояли на вершине Марангового холма, и призывали силу Призрачной девы. Франсуаза вышла против дэва одна…

      – Ну, еще со мной был гоблин, который катил баллисту, – поправила девушка.

      Я вновь его отключил.

      – Чем все закончилось?

      – Я освободила крестьян.

      – Дай угадаю. Теперь они вновь гробятся в мифриловой шахте, но называют это уже не «рабство», а…

      Я пощелкал пальцами.

      – Радость освобожденного труда. И что с дэвом?

      Франсуаз помрачнела.

      – Мне не удалось убить Харубея. Слишком крут оказался. Но я здорово надрала ему…

      «Уши», – благостно подсказал цензор.

      Мне это не понравилось.

      Я встал, и коснулся окна и двери кончиком трости, – а эльф, путешествующий на поезде в диких землях, обязательно должен иметь с собой трость, саквояж и пробковый шлем.

      – Что ты делаешь? – спросила девушка.

      – Прячусь от духового ружья. Но продолжай.

      Франсуаз пожала плечами.

      – Харубей ушел, а на ущелье я кастанула спелл, чтобы парень не мог вернуться. С тех пор, Ормузд пару раз в месяц шлет мне спелые фрукты. Правда, на почте их съедают свирффнеблины, и я получаю лишь косточки, – но все равно приятно.

      Я включил жреца.

      Хотелось сделать это щелчком по носу, но я удержался.

      Орк переплел пальцы, в молитвенном жесте.

      – …Поэтому я здесь;